«Клеопатра», Роман Петрович Тыртов Эрте, 1926 г.
Саломея
Она подобна маленькой царевне, на которой желтое покрывало и ноги которой из серебра. Она подобна царевне, у которой две маленькие белые голубки вместо ног. Кажется, будто она танцует.
Оскар Уайльд
Согласно евангелистам Марку и Матфею, правитель Галилеи и Переи Ирод Антипа состоял в связи с женой своего брата Филиппа, Иродиадой. Евангелисты не называют имени дочери Иродиады. Саломея известна нам по работе Иосифа Флавия «Иудейские древности».
Историю обольстительной героини из библейской истории стоит начать, пожалуй, с ее матери. Оставшись сиротой, Иродиада вышла замуж за собственного дядю – Ирода Филиппа I. Образцами для подражания же избрала Клеопатру и легендарную ассирийскую царицу Семирамиду, к тому же, подобно Ливии, жене императора Августа, Иродиада подыскивала стареющему мужу любовниц-девственниц, чтобы упрочить свое влияние.
Тем временем Саломея с ранних лет жила в Риме, обучаясь танцам и музыке. Честолюбивая Иродиада жаждала власти, поэтому вскоре бросила Ирода Филиппа ради галилейского тетрарха Ирода Антипы, сводного брата бывшего мужа. Народ, конечно, роптал: «Ведь не вдова, к тому же, имеет ребенка – вот в чем мерзость!»
Особенно сильно досаждал грешнице проповедник Иоканаан, прозванный Иоанном Крестителем. Согласно Библии: «Иродиада же, злобясь на него, желала убить его: но не могла. Ибо Ирод боялся Иоканаана, зная, что он муж праведный и святый, и берег его». Тем ни менее, дерзкого еретика на всякий случай заключили в темницу, а вскоре Иродиаде представился весьма удобный случай расправиться с ним.
На торжество в честь дня рождения Ирода Антипы пригласили многочисленных гостей, среди них была и Саломея, привлекшая всеобщее внимание своей внешностью и смелыми манерами.
«Дочь Иродиады вошла, плясала и угодила Ироду и возлежавшим с ним. Царь сказал девице: проси у меня, чего хочешь, и дам тебе. И клялся ей: чего ни попросишь у меня, дам тебе, даже до половины моего царства».
Что же за танец исполнила юная и пленительная особа?
Согласно легенде, первой исполнительницей танца семи покрывал была именно иудейская царевна, которая медленно снимала с себя накидки до тех пор, пока не осталась обнаженной. Бесспорно, имелись общие черты с танцем живота, в котором часто используется паранджа или вуаль из прозрачной ткани в качестве реквизита.
Сбрасывание каждого покрова символизировало очищение первоначального сознания. Четыре вуали представлялись как четыре элемента стихий, огонь, земля, вода и воздух, а последние три – основы сущего: тело, душа и дух. Исполнительница, сбрасывая по очереди вуали, очищалась от всего земного и тленного.
В момент танца застает Саломею итальянский мастер Беноццо Гоццоли.
Поскольку все герои изображены в костюмах эпохи Возрождения, то и главная героиня одета вполне скромно – об обнажении здесь речи не идет. Соблазнительна простота ее платья, лежащего драпировками, дающими легкий намек на формы юной девы. Подняв изящную руку с тонкими пальцами вверх, она не дает и малейшего шанса на то, чтобы не поддаться немного детскому очарованию.
«Танец Саломеи», Беноццо Гоццоли, 1472 г. / Национальная галерея искусства, Вашингтон
Не менее любопытна реакция зрителей: сам царь схватился за грудь, будто удивляясь самому себе и тому впечатлению, которое на него произвела племянница, кто-то стеснительно отвернулся, а женщина на заднем фоне закатила глаза – очевидно, от зависти.
Танец покорил Ирода настолько, что он в присутствии всех собравшихся обещал подарить родственнице все, что она пожелает, даже полцарства.
Саломея, скорее всего, сама не осознавая жестокости своей просьбы, слушаясь матери, просит голову Иоанна Крестителя.
Согласно Евангелию от Марка, царь был против казни Иоанна, «зная, что он муж праведный и святой». По Матфею же, Антипа и сам «хотел убить его, но боялся народа, потому что его почитали за пророка».
Ирод Антипа дал обещание в присутствии приближенных, а потому не смог взять свое слово обратно – он отправил палача за головой пророка. Именно этот момент мы видим в правой части композиции: палач замахнулся, уверенно исполняя приказ, а святой смиренно принимает свою судьбу.
Сцена отделена от пиршествующих и самой героини, ведь черная часть сего действа их не касается. Более того, Саломея стоит к ней спиной, что наталкивает на мысль о том, что она даже не осознает, о чем просит.
«Он пошел, отсек ему голову в темнице, и принес голову его на блюде, и отдал ее девице, а девица отдала ее матери своей».
Задний план раскрывает момент, когда Саломея, стоя на коленях, отдает голову матери, ожидая благодарности и похвалы. Иродиада же, одетая в ярко-красное платье цвета крови, лишь ухмыляется, принимая дар. Она цинична, жестока и беспринципна настолько, что использует собственного ребенка в достижении своих подлых целей.
Однако не всегда мастера пересказывали всю историю, зачастую убиралось все лишнее, чтобы сделать акцент на самой виновнице торжества. Например, так делает Лукас Кранах Старший, немецкий мастер эпохи Возрождения.
Он одевает ее в нарядные одежды, подчеркивая статус с помощью объемной шляпы с перьями, драгоценных украшений и платья, расшитого золотом. Изображенная согласно канонам красоты времени Кранаха, она смотрит вдаль, хитро ухмыляясь. Не имея возможности делать акцент на теле, слишком обнажая его, мастер подчеркивает оголенные и покатые плечи красавицы, из которых вырастает тонкая шея, обрамленная золотым ожерельем.
«Саломея с головой Иоанна Крестителя», Лукас Кранах Старший, 1530 г. / Музей изобразительных искусств, Будапешт
«Саломея с головой Иоанна Крестителя», Караваджо, 1610 гг. / Национальная галерея, Лондон
Испытывает ли она сожаление? Ни капельки. В отличие от другой Саломеи – кисти Караваджо.
Мастер выбирает момент, когда палач приносит «трофей». Однако, как гений психологического портрета, художник касается почти неуловимой в прошлых картинах темы – разочарования Саломеи от того, как она поступила, поддавшись желанию угодить.
Палач явно испытывает сожаление, словно горюя о том, какой приказ ему было велено выполнить. При этом он знает свое дело – это Караваджо показывает положением рук героя: одна держит за волосы отрубленную голову, вторая вставляет нож в ножны.
Служанка смотрит на Иоанна со старческой мудростью в глазах, положив руки на плечо Саломеи. Она ее не осуждает, но и не хвалит, скорее, поддерживает в ту секунду, когда царевна поняла, что, желая заслужить любовь матери, предала саму себя. Теперь же платой