Виктор каким-то образом оказался рядом со мной. Его лицо было непроницаемым, но я видел напряжение в его глазах.
— Что теперь? — спросил он тихо.
Я открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент мое внимание привлекло движение. Карина пошатнулась, ее лицо стало еще бледнее. Я увидел, как ее колени подогнулись, и она начала падать.
Не думая, я бросился вперед. Мое тело, несмотря на усталость, среагировало мгновенно. Я успел подхватить девушку за мгновение до того, как она ударилась бы об пол. Ее тело было легким, слишком легким, и я почувствовал, как ткань ее одежды пропиталась кровью.
— Эй, полегче, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно и спокойно. — Ты молодец, ты справилась. Теперь можно и отдохнуть.
Карина слабо улыбнулась, ее глаза были полузакрыты от усталости.
— Максим… — прошептала она. — В моем внутреннем кармане соглашение, подписанное сестрой.
Ее голос становился все тише, и я почувствовал, как ее тело обмякло в моих руках. Она потеряла сознание, и я крепче прижал ее к себе, чувствуя, как ее слабое дыхание щекочет мою шею.
Я поднял глаза, оглядывая зал. Хаос вокруг нас постепенно утихал. Впереди нас ждали новые вызовы, новые интриги и, возможно, новые сражения. Но сейчас, держа в руках эту отважную девушку, я чувствовал странное спокойствие.
— Виктор, — позвал я своего верного телохранителя. — Нам нужно найти безопасное место. И врача. Немедленно.
Он кивнул, уже оглядываясь в поисках выхода. Я же, прижимая к себе бессознательную Карину, чувствовал тяжесть подписанного соглашения в ее кармане. Этот кусок бумаги мог изменить судьбу целой страны. И я был готов сделать все, чтобы это изменение стало к лучшему.
Глава 21
Прошло несколько дней после того судьбоносного вечера в королевском замке. Варшава, казалось, затаила дыхание, ожидая, куда повернется колесо истории и как это отразится на всех. Я наблюдал за происходящим из окна нашей гостиницы, чувствуя себя одновременно главным действующим лицом и посторонним зрителем в этом грандиозном спектакле.
Катарина Лещинская, законная наследница польского престола, действовала с поразительной скоростью и эффективностью. Ее сторонники, те самые «радикалы», о которых нам столько рассказывали, оказались на удивление организованной силой. Они быстро взяли под контроль ключевые точки города, не допустив хаоса и беспорядков.
Народ, вопреки моим опасениям, отреагировал на смену власти с неожиданным спокойствием. Старожилы, помнившие правление династии Лещинских, рассказывали молодежи о «старых добрых временах». На улицах можно было услышать разговоры о том, как при прежних королях жилось лучше, свободнее. Словно пелена спала с глаз людей, и они вспомнили то, что было намеренно стерто из официальной истории.
Карину, получившую серьезное ранение во время переворота, поместили в лучший госпиталь Варшавы. Я навещал её каждый день, наблюдая, как девушка быстро идет на поправку. Её жизненная сила и решимость впечатляли меня всё больше. Тут я и узнал, что целители в Царстве Польском весьма и весьма опытные и эффективные маги.
— Знаешь, Максим, — сказала она мне однажды, лукаво улыбаясь, — я начинаю думать, что ты приходишь сюда не столько из-за меня, сколько из-за здешнего пудинга.
Я рассмеялся, оценив её попытку разрядить обстановку.
— Ты меня раскусила. Признаюсь, пудинг здесь, действительно, отменный, а ты очень удачно не любишь его и отдаешь мне. Но, поверь, твоё общество гораздо приятнее любого десерта. Тем более с тобой я могу тренироваться в польском.
Мы с Вяземским оставались в гостинице, не имея возможности покинуть страну. Старый дипломат находился в состоянии, близком к панике. Он метался по номеру, как синица в клетке, то и дело хватаясь за сердце и бормоча что-то о неминуемой расправе.
— Мы обречены, Максим Николаевич! — восклицал он, заламывая руки. — Эти радикалы… они же звери! Они нас живьем съедят за то, что мы их не поддержали! А я! Я отказал им в поддержке! Даже на шантаж не ответил. Ай… беда моей старой голове.
Я наблюдал за его метаниями, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри меня так и подмывало отпустить какую-нибудь колкость. Но я понимал, что сейчас не время для сарказма. Еще кондратий хватит старика, объясняй потом, мол, погиб, героически исполняя имперский долг. А уж сколько отчетов тогда придется писать, даже думать не хочу.
— Павел Петрович, — сказал я, положив руку ему на плечо, — успокойтесь. Всё сложилось наилучшим образом. Поверьте, если бы радикалы хотели нас убить, они бы сделали это ещё в замке.
Вяземский посмотрел на меня с недоверием.
— Вы так думаете? Но как же… наша миссия… соглашение…
— Наша миссия, — ответил я, — выполнена даже лучше, чем мы могли ожидать. У нас есть соглашение, подписанное законной наследницей престола. Император будет доволен.
Мои слова, казалось, немного успокоили старика. Он опустился в кресло, вытирая пот со лба.
На пятый день нашего вынужденного заточения в гостиницу прибыл гонец. Молодой человек в строгом мундире с гербом Лещинских сообщил об аудиенции.
— Господин Темников, — произнес он официальным тоном, — Её Высочество Катарина Лещинская приглашает вас на прием во дворец. Немедленно.
— А как же я? — подал голос Вяземский, его лицо побледнело ещё больше.
— Приглашение только для господина Темникова, — покачал головой гонец.
Когда посланник удалился, Вяземский схватил меня за рукав.
— Максим Николаевич, умоляю! Если что-то пойдет не так… попросите и за меня. Скажите им, что я всегда был на стороне справедливости! Я, между прочим, просил предыдущего короля… лжекороля! Не убивать протестующих!
Я с трудом сдержал усмешку. Вот она, истинная натура — готов прогнуться под любую власть, лишь бы сохранить свое положение. А ведь был таким важным, пока не прижали.
— Не волнуйтесь, Павел Петрович, — сказал я, мягко освобождаясь от его хватки. — Всё будет в порядке. Мы все спокойно выедем из страны, вот увидите.
Я быстро привел себя в порядок и отправился во дворец. Виктор, как всегда, следовал за мной тенью.
Дворец Лещинских поражал своим великолепием. Я не мог не отметить разительный контраст с тем местом, где мы встречались с Катариной в первый раз. Здесь каждая деталь кричала о древности и благородстве рода. И как только они все это