— Разрушь! — прошептал я, направляя заклинание на мостовую перед банком.
Камни под ногами охранников внезапно раскрошились, заставив их потерять равновесие. В возникшей суматохе я использовал еще одно заклинание, создающее мощный взрывной звук.
Эффект был мгновенным. Толпа в панике бросилась врассыпную. Студенты, забыв о своем протесте, побежали прочь. Охранники, дезориентированные звуком и нестабильной почвой под ногами, не могли их преследовать.
Я уже собирался незаметно удалиться, когда услышал приближающийся звук колес. К месту происшествия прибывали полицейские экипажи.
— Согласно новому указу, любые подобные собрания незаконны! — прокричал один из полицейских через рупор. — Если не хотите оказаться на рудниках — сдавайтесь добровольно!
Я наблюдал, как полицейские начали жестоко хватать отстающих студентов, заталкивая их в повозки. Некоторые пытались сопротивляться, но их быстро усмиряли ударами дубинок, нисколько не жалея в процессе.
Отступив в тень ближайшего здания, я не мог не сравнивать эту ситуацию с тем, что знал о Российской Империи. Да, у нас тоже были проблемы, но такое… Это было просто немыслимо. Император вкладывал огромные ресурсы в образование, понимая, что стране нужны специалисты, которые захотят работать на свое государство и двигать его дальше. Любые социальные волнения старались предотвращать заблаговременно, работая с причинами недовольства, а не его симптомами.
Годы государственной пропаганды внедрили в сознание людей идею, что служение государству — это почетно, а образование доступно всем, кто готов учиться. Конечно, система не была идеальной, но она работала гораздо эффективнее, чем-то, что я видел здесь.
Контраст был разительным. В Польше даже молодежь была вынуждена бороться за элементарные права, рискуя свободой и здоровьем. И это в столице! Я не мог представить, что творится в провинции.
Когда последняя повозка с задержанными студентами скрылась за поворотом, я вышел из своего укрытия. Улица опустела, лишь разбросанные плакаты и пятна краски на стенах банка напоминали о недавних событиях.
Я медленно побрел обратно к гостинице, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Если то, что рассказывала Карина, правда, если нынешний правитель Польши, действительно, узурпатор… Что же тогда получается? Своими действиями, своим участием в этой дипломатической миссии, не становлюсь ли я соучастником подавления народа?
Эти мысли не давали мне покоя. Я понимал, что нужно действовать, но как? Как найти правильное решение в этом клубке интриг и лжи? И главное — как не ошибиться, ведь цена ошибки может быть слишком высока. Император, конечно, милостив, но и его карающая длань не знает пощады.
* * *
Вечер опустился на Варшаву, окутав город мягким сумраком. Я сидел в своем номере, пытаясь разобраться в хитросплетениях польской политики, когда в дверь постучали. Это был посыльный от Вяземского.
— Господин Темников, — произнес юноша, протягивая мне конверт, — Павел Петрович просил передать вам это приглашение и сказал, что вы должны его представлять на мероприятии.
Я взял конверт, чувствуя тяжесть дорогой бумаги. Внутри оказалось приглашение на закрытый аукцион. Тот самый, на который меня приглашал Жоклевский. Видимо он решил, что раз я отказался, то через Вяземского он сможет заставить меня посетить это мероприятие. Что ж, умно.
— И что же сказал наш уважаемый Павел Петрович? — спросил я, изучая витиеватый текст приглашения.
— Он сказал… — посыльный замялся, — что ему сейчас не до подобных мероприятий, и что вы должны пойти вместо него.
Я усмехнулся. Типичный Вяземский — сбросить на меня все, что кажется ему неважным. Хотя, возможно, все же мне стоило сходить, вдруг помимо очередных попыток завербовать меня я услышу что-то важное.
— Передай Павлу Петровичу, что я с радостью приму это… приглашение, — ответил я, подчеркнув интонацией слово «приглашение».
Когда посыльный ушел, я вызвал Виктора. Как оказалось, той ночью он решил проследить за Новицки, но, не обнаружив ничего подозрительного, вернулся. Как раз в тот момент, когда мы с Кариной уже вели беседу, так что он не стал следить за мной дальше.
Однако не упустил возможности подколоть меня, мол, госпожа Варвара Марковна и госпожа Наталия Александровна явно не оценят появления конкурентки.
Ну да, конечно, правда, вот им обоим спокойно утрет нос Гараева. Кажется, только она смогла бы соперничать с Кариной, благодаря ее твердому нраву.
Виктор внимательно изучил приглашение, его лицо оставалось непроницаемым.
— Закрытый аукцион? — он поднял бровь. — Звучит подозрительно.
— Именно поэтому мы туда и пойдем, — я подмигнул ему. — Готовься, нас ждет интересный вечер.
* * *
Мы прибыли к месту проведения аукциона, когда ночь уже полностью вступила в свои права. Здание выглядело неприметным снаружи — обычный особняк в центре города. Но я чувствовал, что за этим фасадом скрывается нечто большее.
У входа нас встретил швейцар, который, проверив приглашение, пропустил меня внутрь. Однако когда Виктор попытался последовать за мной, его остановили.
— Прошу прощения, господин, — произнес швейцар с вежливой, но непреклонной улыбкой, — но ваш… сопровождающий может пройти только в зону ожидания для прислуги.
Я обменялся взглядами с Виктором. Мы оба понимали, что это может быть полезно.
— Все в порядке, — кивнул я слуге этого места, — мой помощник подождет меня там.
Виктор едва заметно кивнул, давая понять, что понял мой план. Он мог узнать много интересного, смешавшись с другими слугами.
Меня провели через богато украшенный холл к неприметной двери. За ней оказался узкий технический коридор, освещенный тусклыми магическими светильниками. Здесь меня встретил молодой человек в строгом костюме.
— Добро пожаловать на аукцион, господин, — произнес он, протягивая мне маску. — Пожалуйста, наденьте это. Анонимность — одно из главных правил нашего мероприятия.
Я взял маску, ощущая под пальцами прохладу дорогого материала. Она была изготовлена с большим мастерством — черная, с золотыми узорами, закрывающая верхнюю половину лица.
— А как же узнать, кто сделал ставку? — спросил я с легкой иронией.
— О, не беспокойтесь. У каждого участника будет свой номер. Кроме того, — он понизил голос, — некоторые предпочитают, чтобы их личность оставалась втайне даже после завершения сделки.
Интригует все больше и больше, подумал я, надевая маску.
Меня проводили в небольшую комнату, которая оказалась личной ложей. Отсюда открывался вид на небольшой амфитеатр, где, очевидно, и должны были демонстрировать лоты. Помещение было оформлено с изысканной роскошью: бархатные шторы, мягкие кресла, небольшой столик с напитками и закусками.
Я осмотрелся, отмечая каждую деталь. Мягкий полумрак создавал атмосферу таинственности и интимности. Другие ложи были закрыты, не позволяя видеть других участников. По периметру зала стояли