– Семь часов? Но это же рискованно!
– Рискованно, зато, видел бы ты эти апартаменты. Пентхаус, три сортира, два джакузи, кровать в спальне, как целая комната. Однажды я не удержалась и заказал туда двух шлюх из элитного борделя – по три тысячи дро за час, прикинь? Разумеется, по номеру стационарного диспикера из самого пентхауса. После ухода шлюх понял, что натворил и затихарился, думал будет большое разбирательство. Но нет, хозяин помещения просто оплатил счета этой вечеринки, чтобы не было никакого шума.
– Что мы будем делать дальше?
Аксель вздохнул и сказал:
– Дела у тебя хреновые. Ты постоянно куда-то проваливаешься. Значит питание у твоего процессора, пока в порядке и все это приведет к тому, что тебя сцапают и ты уже никогда не выйдешь из их подвалов, Эдди.
– Но у тебя же есть план, да?
– Ты прав. У меня всегда имеется какой-то план – запасная позиция. В этот раз мой план – Дина.
– Дина?
– Да, это моя племяшка. Когда-то я подтягивал ее по химии и биологии и тогда она казалась мне тупой до безобразия, но все пошло на пользу. Она теперь на третьем курсе нашего университета и уже младший сайенс в моей бывшей лаборатории.
– И что нам с того?
– Не нам, а тебе. Тебе нужно провести полную миссл-проекцию.
– Чего?
– Обследование. Полное посекционное обследование биоповерхности. Это, с высокой долей вероятности, поможет найти место установки процессора.
– И твоя племянница это потянет? – с сомнениям уточнил Чейн.
– Ты не видел Дину, чувак. Высокая спортивная красавица и все такое. Занимается софт-боксом, между прочим.
– Что это?
– Да хрен его знает, но те сайенсы, что тянули к ней руки, больше и не пытаются. Даже сам завлаб профессор Форт попытался однажды ее полапать, но она ему так засветила, что бедняга, пока летел, собрал со стола все пробирки.
– И что? – спросил Чейн, невольно начав переживать за судьбу такой решительной и талантливой девушки.
– Да ничего, теперь делает вид, что сам упал. Но фингал заметный.
– Ой, а где мои тапки? – спросил Чейн обнаружив пропажу. Теперь на нем были только грязные носки.
– Ты в них в дерьмо наступил, так что пришлось выбросить. Но тут уже недалеко. Нужно лишь двадцать метров по земле пробежаться и появится возможность полностью переодеться. В таком-то виде тебе на улицу никак нельзя – это до первого копа.
– Ну, я готов, – сказал Чейн и опираясь на стену, поднялся.
Голова не кружилась и видел он все четко, правда, ему казалось, что пахнет жареной рыбой.
– Мне кажется или…
– Не кажется, на одном с нами вентиляционном коробе – рыбное кафе.
Наконец, оставив подвал, они начали новый переход, но перед выходом Аксель постоял полминуты у двери, прислушиваясь к звуками. Потом отпер ее и они вышли в небольшой коридор, один конец которого вел на улицу, а другой – к кривенькой лестнице, спускавшейся еще ниже, в длинную, плохо освещенную техническую галерею, где со всех сторон торчали трубы, фитинги и манометры.
Где-то капала вода, шумели насосы, пахло ржавчиной и мышами.
Чейн чувствовал, что идет по каким-то теплым лужам. Но скоро они закончились и потянулась новая галерея с запахами пыли, свежей краски и шумом мини-компрессоров.
– Мастерская. Нестандартную тару собирают и красят, – пояснил Аксель, указывая на вентиляционную сетку под низким потолком.
Потом была еще пара переходов, где пришлось пробираться на четвереньках, зато на финише оставалось лишь пробежаться по подмерзшему песку до двери в очередной подвал, от которого у Акселя снова нашлись ключи.
– Где мы на этот раз? – спросил Эдвард, когда дверь за ними закрылась и они оказались в полумраке, где пахло, то ли сушилкой для обуви, то ли мужской раздевалкой. А когда, вслед за Акселем он вышел к тусклым лампам дежурного освещения, увидел горы разноцветного тряпья и обуви, связанной попарно шнурками или склеенной скотчем.
– Это свалка, что ли?
– Обижаешь. Это склад сети «секонд хенд». Я тут одеваюсь и оставляю вещи на стирку. Они три дня в неделю работают. Приходят, закладывают тряпье в стиральные машины, затем в сушилку, а потом на вывоз – в магазины. Сегодня у них выходной и нам это на руку. А пока я буду подбирать тебе одежку, пойдем, покажу, где можно помыться, а то ты, похоже, не только тапками туда наступил.
Аксель проводил Чейна в туалет, которые оказался очень просторным и помимо унитаза, раковины и треснутого зеркала, здесь имелся шланг подведенный к старому смесителю. В нем были – и холодная вода, и даже немного теплая.
– А вот и мыло, парень, – сказал Аксель, доставая из стоявшего неподалеку ящика несколько маленьких пробников. – Тут имеется все на любой вкус. А чем вытереться, я тебе сейчас принесу. Начинай раздеваться, а вещички сюда сложи аккуратно, я их тоже пристрою – мы же не воры, мы – на обмен.
Аксель ушел и отсутствовал минут пять, а когда вернулся, Чейн уже сматывал шланг, возвращая его на место.
Аксель заметил, как у Чейна под кожей перекатывались подсушенные, будто проволочные мышцы и озадаченно качнул головой.
– Отлично, приятель, вижу, что ты справился! – громко произнес он, когда Чейн повернулся. – А я тебе вот – белье притаранил. Абсолютно новое и тапки, чтобы на сейчас. Там на выходе одежка и два вида обувки, сам прикинешь, что тебе лучше. А это – банный халат. Чистый, я проверил. Не полотенце, конечно, но не хуже.
Чейн взял халат пахнувший дешевым средствами для стирки и сказал:
– У меня был похожий.
– Где, дома?
– Да, – кивнул Чейн, начав энергично вытираться.
– А где дом – помнишь?
Чейн взглянул на Акселя, вспоминая, а затем кивнул:
– Да, это здесь в городе. И адрес помню.
– Ну, туда сейчас по-любому нельзя. Там пасут в первую очередь.
Надев белье и сунув ноги в только что распакованные тапочки из гостиничного набора, Чейн вышел мерить одежду, которую Аксель сложил для него в стопку.
– Ты пока примеряй, а я там порядок наведу. Нельзя, чтобы они что-то заподозрили. Я про них мало знаю, а они про меня и вовсе ничего знать не должны.
Когда Аксель вернулся, встряхивая только что вымытыми руками, Эдвард уже стоял в полуспортивных ботинках, серых брюках и коричневой утепленной куртке – как раз для их легкой зимы.
От шапки он отказался, а вот очки-хамелеоны, которые чуть затемняли лицо – взял.
– А перчатки? – спросил Аксель.
– Без них мне привычнее, – сказал Чейн машинально сжимая и разжимая кулаки.