Не зная, как реагировать и что делать, девушка растерянно отступила на полшага назад… и уперлась во что-то твердое. В тот же миг Мелинда поняла, что позади нее стоит человек. Он застал ее врасплох и преградил путь к отступлению.
Осознав, что бежать некуда, девушка принялась медленно поворачиваться, но не успела она этого сделать, как к ней обратился басовитый мужской голос.
– Полагаю, ты что-то искала? – равнодушным тоном спросил Бенджамин, не двигаясь с места.
Мелинда, преодолевая оцепенение, мгновенно развернулась к нему и заметила, что, несмотря на глубокую ночь, Бенджамин выглядит так, будто не ложился вовсе. На мужчине был все тот же строгий черный костюм, а лицо выражало сосредоточенность и бдительность.
– Да, – с твердостью заявила она, – я искала свою маму.
– И, похоже, – произнес он, после чего посмотрел на странную дверь позади девушки, – что ты очень неплохо справилась с поставленной задачей.
– Что это за комната? Почему моя мама кричит? Мне нужно…
– Пойдем, – не позволив договорить, прервал ее Бенджамин, – я отведу тебя в твою спальню.
– Ну уж нет, – воинственно отрезала Мелинда и отступила на шаг назад, ближе к подножию мраморной лестницы. – Я отсюда никуда не уйду, пока не получу объяснений.
Бенджамин сделал шаг навстречу. Когда он заговорил, в его голосе угадывались враждебные нотки:
– Позволь узнать, кем ты себя возомнила, Мелинда Джонс? Неужели твой маленький мозг считает, что раз ты приехала в наше поместье и влюбила в себя моего безалаберного младшего братика, то можешь вести себя как полноправная хозяйка и вытворять все, что тебе заблагорассудится?
Мелинда инстинктивно пятилась назад маленькими, неуверенными шажками. Она чувствовала исходящую от Бенджамина угрозу и, к своему разочарованию, не знала, что делать дальше.
Слова, которые она хотела произнести, вылетели из головы, а мысли, до этого такие слаженные и прагматичные, превратились в хаотичное месиво, напоминая расползающихся в разные стороны склизких дождевых червей.
– Моя семья, – продолжал Бенджамин, все чаще поглядывая на металлическую дверь, – делает все возможное, чтобы обеспечить вам, провинциалкам, первоклассный комфорт, а вы, с удовольствием пользуясь нашим радушием, позволяете себе такое пренебрежительное отношение. Уверен, ты догадываешься, что я не рад вашему здесь пребыванию. Вы не ровня моим братьям и совершили ужасную ошибку, приехав сюда…
Речь Бенджамина потонула в душераздирающих женских криках.
Взглянув в переполненные злобой глаза старшего Мортиса, Мелинда развернулась и со всех ног бросилась к мраморной лестнице. Не зная, чего ожидать от этого безумия, девушка была уверена только в одном: ей во что бы то ни стало нужно увидеть маму, и, если это возможно, попытаться ей помочь.
Совершенно не ожидая подобной выходки, Бенджамин застыл, но быстро избавился от шока и бросился ей вдогонку.
Но было уже поздно, потому что девушка, взобравшаяся на последнюю ступеньку высокой лестницы, всем телом прислонилась к металлической двери и впилась взглядом вглубь маленького зарешеченного окошка.
Крики тем временем только усилились и стали еще более жалобными. Не увидев в окошке ничего, кроме шикарно обставленной комнаты и растопленного камина, Мелинда развернулась и в ужасе уставилась на стоящего позади Бенджамина:
– Где моя мать? – резко бросила она. – Что вы с ней делаете?
– С твоей мамой все в порядке, Мелинда, – ответил ей Бенджамин, более спокойным и располагающим тоном. – Спускайся, пожалуйста, я отведу тебя в твою комнату. Ты должна…
Намеренно не обращая внимания на слова Бенджамина, Мелинда снова развернулась к вырубленному в двери окошку и попыталась понять, в какой части комнаты может находиться ее мама. Теперь вместо сковывающего страха ее затопило отчаяние, к глазам подступили слезы.
Девушка чувствовала: мама в опасности.
Больше всего ее пугало то, что, обнаружив эту злосчастную дверь и услышав доносящиеся изнутри крики, она не могла отыскать взглядом своего единственного родного человека, который находился в плену.
– Мама, мама! – закричала Мелинда и замолотила кулаками по железной двери. – Мамочка! Где ты?
– Мелинда, я в последний раз прошу тебя…
Но девушка не слушала старшего Мортиса, она продолжала громко звать мать, всем сердцем веря, что рано или поздно сможет до нее докричаться и узнать, что происходит.
– Мама! Что с тобой?! Открой две…
Закончить фразу девушка не смогла, потому что сильные руки обхватили ее сзади.
Это была непоколебимая и жесткая хватка, которая не давала возможности выбраться. Девушка почувствовала, как нестерпимая боль пронзила ее шею, и она, обмякнув в руках мужчины, начала терять сознание и проваливаться в дремотную темноту.
Ее веки наливались тяжестью, разрастающаяся боль становилась мучительной и всепоглощающей. Еще не угасшей частью сознания Мелинда никак не могла понять, откуда взялось эта давящее чувство сонливости, но была уверена, что уже испытывала нечто подобное. Эти ощущения откуда-то были ей знакомы…
Лестница, череда дверей, темная спальня сестер, лампы, петляющие коридоры – все размывалось и плыло в ее сознании, будто она находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения, прямо как в тот раз, когда… Она не могла вспомнить, потому что жизненные силы покидали ее, как и воспоминания.
Прежде чем провалиться в сонное небытие, она, перестав предпринимать всякие попытки освободиться, услышала встревоженный голос:
– Боже мой, Аллан, что же ты наделал!
14
Мелинда очнулась в полном одиночестве и, как показалось ей в первые секунды пробуждения, темноте.
Оглядевшись, девушка постаралась отыскать взглядом настенные часы. Вот уже много лет Мелинда неизменно отдавалась этой утренней привычке – первым делом проверять время. Сейчас часы почему-то висели на другой стене, а на их месте стоял огромный застекленный шкаф.
Когда зрение как следует сфокусировалось, Мелинде все же удалось разглядеть на циферблате стрелки.
Часы показывали почти одиннадцать утра.
Как ни странно, Мелинда не сразу обратила внимание, что проснулась вовсе не в своей спальне, а все окружающее ее пространство погрузилось в такую темноту из-за плотно зашторенных окон.
Эта комната, как, в общем-то, и все помещения в доме Мортисов, была очень просторной и богато обставленной. Но хоть убей – Мелинда не могла понять, как, когда и при каких обстоятельствах здесь оказалась. Вместе с этим открытием девушка испытала странные чувства и попыталась вспомнить, в чем дело.
Но ничего не приходило на ум, разве что вспыхивали в сознании вырванные из общей картины кусочки, не проясняющие ситуацию. Будучи человеком действия, в следующую же секунду Мелинда попыталась встать с постели.
Едва оторвав голову от мягкой подушки, она ощутила сильнейшее головокружение, тошноту и последующее за этим помутнение в глазах. Нечего и говорить, самочувствие было на редкость отвратительным,