После долгой отлучки молодому человеку было приятно очутиться в родных стенах и насладиться прелестью домашнего очага. Но более удивительным стало то, что у Бенджамина пробудился неожиданный интерес к младшему брату.
Оказавшись в доме, он, даже не распаковывая свои вещи, отправился в детскую комнату мальчика, которого застал с няней. Каково же было его удивление, когда он увидел младшего брата, смотрящего на него доверчивым взглядом небесно-голубых глаз. Бастьяну было почти пять, когда до Бенджамина наконец дошло, что этот маленький мальчик – его родной, еще неиспорченный жестокой жизнью брат, которого, несмотря ни на что, он постарается любить и защищать.
Наблюдая за отрешенностью Густава Мортиса, Бенджамин понял: отцу наплевать на мальчика. Он был слишком занят, чтобы уделить время собственному ребенку. Но Бенджи, впервые взяв на руки малыша, почувствовал внутри себя почти родительскую ответственность.
«Подумать только, – размышлял Бенджамин, – я старше брата на двадцать четыре года!»
Эта цифра не только пугала, но и воодушевляла его.
Бенджамину было интересно наблюдать, как его крохотный братишка потихоньку превращается в волевую и целеустремленную личность.
Прошло много лет.
Бастьян обучался на первом курсе университета, Алессандра осела в Италии и вышла замуж, Бенджамину стукнуло сорок два, и он мог похвастаться большим жизненным багажом: расторгнутым браком и тремя детьми. В это же время его престарелый отец неожиданно заявил, что в скором времени хочет жениться.
Когда домочадцы окончательно убедились в том, что намерения Густава Мортиса отнюдь не шутка, они хором стали высказывать ему неодобрительные мнения насчет задуманной женитьбы. Дело было даже не в преклонном возрасте главы семейства, а в невероятной юности его избранницы.
– Молодой невестой Густава Мортиса стала моя мама, Элеонора Бран, – задумчиво проговорил Аллан, – которой на момент знакомства с отцом было всего двадцать шесть лет.
Стоило старшим детям увидеть в стенах дома эту наивную девушку, домочадцы, а в особенности Бенджамин, стали устраивать настоящие скандалы. Бенджи обвинял Густава в аморальности подобного поступка и абсолютной возрастной несовместимости с избранницей, а когда это не сработало, стал давить на тот факт, что Элеонора была простушкой, не имевшей за спиной никакой семейной истории и влияния в обществе. Дескать, упрекал его старший сын, такая особа ни в коем случае не должна занимать статус их родственницы, в особенности после смерти их утонченной и статной Сэди Форбс.
Чуть позже, благодаря неискоренимой привычке Бенджамина наводить справки и буквально «копать» под человека, выяснилось, что Элеонора и вправду была рождена в простой рабочей семье. Бенджи узнал, что в роду Бранов не было ни одного известного человека, более того, род матери славился наследственным мужским пьянством и женской необразованностью.
Как только эти факты облетели все поместье, старший Мортис, не в силах больше выносить скандалов, собрал семейный совет. Густав рассказал детям, где они познакомились с Элеонорой и почему он захотел на ней жениться. Оказывается, что в одну из нью-йоркских командировок он зачастил в ресторанчик, который располагался рядом с отелем. Ежедневно с восьми до половины двенадцатого там проходили вечера классической музыки: выступали самые разные исполнители, желая воссоздать бессмертные композиции. Отцу это нравилось – он сам был человеком искусства, поэтому стал ходить туда чуть ли не каждый вечер. Там он и познакомился с Элеонорой.
– В тот вечер, – воодушевленно рассказывал Аллан, – мама исполняла на рояле фортепианный концерт Дмитрия Шостаковича. Стоило папе услышать ее виртуозную игру, как он по уши влюбился. Познакомившись с Элеонорой поближе, Густав понял: эту женщину он ждал все последние годы, с тех пор, как умерла милая его сердцу Сэди… Именно такая утонченная душа должна была рано или поздно оказаться в семье Мортисов и наполнить дом несказанной любовью.
Выслушав его длинный рассказ, взбунтовавшиеся дети как будто бы успокоились и смирились с тем фактом, что им придется потакать желаниям отца.
Прошел месяц. События сменялись очень быстро, и никто даже не успел толком заметить, как Элеонора официально приняла фамилию Мортис, объявила о беременности и, что самое удивительное, стала предметом обожания всех домочадцев.
Впуская в свою жизнь эту женщину, Бастьян, Алессандра и Бенджи представить себе не могли, что уже через месяц всем сердцем полюбят добродушную девушку. Элеонора в силу своей мягкосердечности никогда не ленилась заправлять за всеми тремя постели, убирать их комнаты, готовить им какао и вкуснейшие обеды, мастерить красивые наряды (по части шитья у нее действительно был талант), говорить приятные слова и всячески поддерживать.
Прожив под одной крышей много лет, с появлением Элеоноры младшие Мортисы убедились, что всю сознательную жизнь родители обделяли их в элементарных, безумно необходимых человеческих потребностях: заботе и разговорах.
Густав и Сэди были вечно занятыми аристократами, поэтому не находили времени, чтобы понянчиться с собственными детьми. Элеоноре, как ни странно, успешно удалось заполнить эту зияющую пустоту своей заботой, любовью и добротой.
Новость о беременности Элеоноры только укрепила в душах Мортисов любовь к девушке, а посему ее ребенок был долгожданным. Все с нетерпением ждали появления на свет Аллана Мортиса…
Аллан безмятежно плыл по волнам ностальгии и грустно улыбался.
– Когда я родился… меня буквально окружили заботой. Отлично помню период своей жизни, когда со мной поочередно играли братья, выводила на прогулку сестра, а мама с папой нередко брали в какое-нибудь путешествие. В общем, я был невероятно счастлив, пока папа не заболел, – Аллан горестно вздохнул. – На момент знакомства с Элеонорой у отца уже были серьезные проблемы со здоровьем, и дети об этом прекрасно знали. Знали, но не понимали, чем эти проблемы чреваты и к чему в конечном итоге могут привести. А пристрастие к выпивке здорово сказалось на его организме. Стоило Густаву показаться врачам, как он узнал, что жить ему остался год, не больше. Около месяца отец скрывал ужасающую новость: подавлял сильнейшую боль таблетками, а походы в медицинские учреждения маскировал деловыми встречами. Домочадцы верили его рассказам, списывая плохое настроение отца на внешние факторы до тех пор, пока в один знойный июльский день он не потерял сознание прямо за столом. Через полтора часа Густав Мортис уже находился в больнице, а его родные сидели в кабинете доктора и выслушивали диагноз, который все это время скрывал отец. Врач сказал, что шансов на излечение практически нет, организм в любом случае не сможет вынести такой нагрузки. Семья пришла в ужас. Я не стану описывать все, что происходило в последующие десять месяцев, так как болезненные воспоминания до сих пор не дают мне покоя… Отец медленно умирал, а в доме воцарилась упадническая атмосфера. Мама только и делала,