Быть медленным
32
Что такое медленность? В бергсонианских терминах она означает длительность, антропологически соизмеримую с быстротой, очень медленный иногда кажется очень быстрым. Просто медленным быть невозможно, нужно располагать «свободным» временем в таких объёмах, которые современное общество не способно обеспечить. Всякое произведение искусства – это форма длительности, необходимая для его существования. Созерцание прекрасных полотен старых мастеров требует медленности, а точнее – остановки всех других временных смещений. Как только мы вступаем в этот мир созерцаний, всё видимое стягивается к себе и застывает, произведение начинает покоиться, как говорил Р.-М. Рильке.
Сегодня доминирует экспериментальная разрушительная быстрота, не знающая медленности и остановок. Мгновение взгляда, удерживаемое только его повторением. Особая быстрота, высвобождающая нас из плена объективно текущего времени: быстрота наркотиков, виртуальных игр, разного рода интеракций. Быстрота – тот возможный предел скорости обращения событий, тел и вещей, который устанавливается в качестве технологической нормы. И ещё, в отличие от скорости (или оцениваемой быстроты, измеряемой), быстрота обозначает чистое качество изменения и причём самой среды, а не тех тел, которые в ней движутся с разной скоростью.
33
В каком-то смысле быстрота относится и к практике вкуса. Насколько быстро мы способны оценить тот или иной продукт в его вкусовых качествах, а это качество, качество вкуса, проявляется как вспышка, как «букет», микровзрывной характер вкусового впечатления. Безвкусно то, что вызывает одно и то же ощущение (говорят, например, «это блюдо приелось»). Оценка не подчиняется быстроте, она требует замедления для установления различия в том, что может быть оценено и пережито как вкус. Скорость – не быстрота. Скорее быстрота – это восприятие скорости, которая ускользает от оценки…
34
Между слишком медленным и слишком быстрым – иное различие. Медленное есть время, понимаемое как длительность, то есть то, что длится вне рамок объективного и чисто психологического времени. Медленное может соответствовать времени созерцания (хотя и не всегда). В старом классическом смысле: произведение искусства созерцается, то есть длится в акте восприятия, становится многомерным, требующим постоянного толкования. В актуальных формах арт-практики, напротив, быстрота отрицает дление и длительность, она заставляет вспыхивать время. Предельная концентрация энергии в одной из точек объективного времени может привести к взрыву, после которого мы можем столкнуться лицом к лицу с Ничто. Изменение столь мгновенно, что не опознаётся как изменение, так как следующее за ним изменение его уже стёрло. Мы можем только предполагать, что́ представляет собой эта взрывная быстрота, о которой мы мало что знаем, но во власти которой сегодня находимся. Однако надо признать, что особого рода длительность, стремящаяся к нулю, так сказать, к минус-бытию, образует сущностный аспект актуального произведения искусства.
Vita activa, vita contemplativa[16]
35
Любое произведение искусства существует ровно столько времени, сколько оно воспринимается. Созерцание открывает вид длительности как единственную меру эстетического опыта. Различные виды искусства используют различные временные длительности восприятия, то есть существуют в гетерохронных сериях. Можно про вести классификацию изящных произведений искусства (вплоть до установления иерархии), где классификационным критерием будет выступать мера длительности восприятия. Срок жизни одних созерцаний более короток, чем других, хотя произведения изящных искусств существуют медленно, в среде, оплотнённой актами созерцаний (касаний, присвоений, оценок). Иначе говоря, они существуют в едином психическом континууме времени созерцания; то, что нравится без понятия, – определение не столько прекрасного, сколько времени созерцательного акта. Мы же исходим из того, что ресурс «праздного» или медленного времени – а это, собственно, и есть время культурного освоения и «воспитания чувств» – утрачен и как инстинкт, и как социальный габитус (если использовать терминологию П. Бурдье). Современный опыт эстезиса приводит, во-первых, к отрицанию существования произведения искусства в тех традиционных рамках, которые устанавливаются образцами вкуса. Практика созерцания – как основная процедура эстетического переживания – более невозможна. Во-вторых, эстетический субъект пассивируется, но это не vita contemplativa, что предполагалась данной субъекту изначально в сенсуализме Бёрка и трансцендентальной эстетике Канта. Субъект эстетического переживания превратился в пассивного потребителя благ и удовольствий, стал фикцией их удовлетворения, прекрасное потребляется в виде китча. И, наконец, в-третьих, всякая субъективная оценка навязана массовым потреблением образца: когда, с какой быстротой, кем – неизвестно, важно лишь то, что её больше не «имеют», её застают и ей следуют.
36
В нынешней, «некатегориальной» эстетике актуального искусства всё строится на поражении восприятия: воздействие должно быть настолько мгновенно, что его невозможно было бы как-то замедлить и набрать дистанцию. Так шок становится высшим критерием современной арт-практики. Как известно, массовая культура в системе рекламы и подачи информации уже давно использует технологии прямого действия. Шокирующее – часть игры массмедийного рынка. Новизна сменяется новизной, старение предмета или товара почти мгновенно. Иначе говоря, режим воспроизводства новейшего является опережающим по отношению к возможному способу восприятия. Так мы теряем область отложенного, медленного времени, то есть тот психофизиологический ресурс, который нам позволял воспринимать мир на дистанции и в безопасном отдалении. Нас подавляют игрой повторяемых ощущений и «чувств». Отсюда запаздывание, запаздывающая реактивность чувств, постепенный отказ от них в пользу удовольствий потребления. Действительно, как возможно активное восприятие без ресурса отложенного времени? И, с другой стороны, возможно, самое опасное – привыкание к потреблению шоковых событий ведёт к скуке и апатии, к потере Реальности.
Вкус
37
Суждение вкуса – это замедление времени или, точнее, его опространствование, введение различий, ибо вкус, как давно замечено, покоится на «чувстве различия»[17]. Различать – это быть медленным, останавливаться, быть внимательным, «зорким», свободным в движении и суждениях, то есть обладать временем различия. Насколько мы что-либо различаем, настолько мы в состоянии оценить различаемое (с точки зрения его угрозы для нас или возможного удовольствия). Насколько мы различаем мир вокруг нас, вовлечены в его частности и детали, настолько мы живём медленно.