Директор вздрогнул, осознав, что сказал это вслух, огляделся и быстро зашептал:
— Да она настолько жёсткая, что после её проверок всегда кого-то увольняют. Всегда!
Я задумчиво перевёл взгляд на комиссию.
— Ничего, справимся. Думаю, смогу найти с ней общий язык.
Павел тяжело вздохнул, он явно сомневался в этом.
Он нервно сглотнул, шагнул ко мне ближе и быстро, почти на одном дыхании, выпалил:
— Максим Валерьевич, у нас проблема.
Я остановился, в голове проскользнуло мгновенное «Что ещё?», но не стал показывать своего напряжения, а просто вопросительно посмотрел на него.
Павел снова оглянулся, словно боялся, что кто-то подслушивает, затем понизил голос.
— С панками вашими.
Я тяжело выдохнул.
— Что с ними?
— Один уже готов. Напился в хлам, валяется в гримёрке.
Я прикрыл глаза, досчитал до трёх, затем развернулся и быстрым шагом направился к гримёрке.
Стоило открыть дверь, как меня окутал густой запах перегара, лака для волос и чего-то едкого, возможно, остатков сценического грима.
На диване, раскинувшись во весь рост, лежал один из добрых молодцев. Его футболка была измазана чем-то липким, лицо лоснилось, а блаженная улыбка ясно давала понять, что он совершенно не осознаёт, что скоро должен выйти на сцену.
Рядом сидела Люда, привычно скрестив руки на груди. В её взгляде читалось что-то среднее между раздражением и смирением.
Она лениво посмотрела на меня и, даже не вставая, сухо бросила:
— Нет, это бесполезно.
Я сдвинул брови, осматривая ситуацию.
— Что он пил?
Из угла раздался голос сценического работника, который всё это время молча наблюдал за ситуацией.
— Самогон.
Я медленно кивнул, мысленно прикидывая последствия.
— Без него выступить можно?
— Нет.
— Почему?
— Гитары нет. А у нас живой концерт!
Я скользнул взглядом по панку, затем на его сценический костюм.Картина сложилась мгновенно, и я развернулся к Павлу.
— Хрен с ним, давай костюм.
Павел моргнул, словно не сразу понял, что я сказал.
— Что⁈
— Я выступлю.
Люба тихо фыркнула, прикрывая рот рукой, чтобы не расхохотаться вслух. Павел растерянно подошёл к вешалке, достал кожаную косуху и протянул мне.
— Ты… серьёзно?
Я накинул её на плечи, затем притянул к себе зеркало, поправил волосы и оценил отражение. Чёрная куртка, рваная футболка, узкие джинсы.
— Ну? — спросил я у Павла.
Он долго молчал, затем покачал головой и выдавил:
— Начальник культуры в образе панка… Это, конечно, сильно.
Я усмехнулся и застегнул молнию.
— Вот и посмотрим, что комиссия скажет.
Нарядившись, я выглянул из-за кулис.
Зал был полон до отказа. Люди усаживались, кто-то ещё пробирался в ряды, пытаясь найти место получше, кто-то поправлял одежду, шептался с соседями, обсуждая, чего ждать от концерта.
В воздухе витало особое напряжение, смешанное с предвкушением. Толпа оживлённо переговаривалась, но в голосах слышалась нетерпеливость.
Где-то в глубине зала раздался недовольный голос:
— Ну что, когда уже начнётся⁈
— Говорили, будет концерт года, а пока только сидим и ждём, — ответил кто-то с задних рядов, зевнув.
Я скользнул взглядом по первому ряду, где расположилась комиссия. Ольга Васильевна держалась прямо, руки спокойно сложены на коленях, лицо абсолютно невозмутимое. Но она не просто ждала, а внимательно наблюдала, оценивая всё происходящее.
Клара сначала делала пометки в блокноте, но теперь отложила ручку, видимо, решив увидеть всё собственными глазами, а не фиксировать факты вслепую. Лев выглядел расслабленным, он откинулся на спинку кресла, лениво разглядывая толпу.
Эдуард держался иначе. Он сел прямо, сцепил пальцы в замок, на лице играла лёгкая усмешка. Было видно, что он относится ко всему скептически, но в то же время не теряет интереса.
Всё должно было начаться с минуты на минуту. По залу пробежала лёгкая волна шепотков — люди чувствовали, что вот-вот что-то произойдёт. Свет постепенно приглушили, накрывая зал мягким полумраком. Гул голосов начал затухать, словно кто-то невидимый медленно убавлял звук окружающего мира.
Занавес дрогнул, едва заметно колыхнулся, будто вздохнул перед тем, как раскрыться.
Сначала послышался приглушённый шум аппаратуры, затем раздался первый аккорд гитары, пробежавший по воздуху вибрацией напряжённого ожидания.
На сцене вспыхнули софиты, высвечивая силуэт в мягком золотистом свете. Таня уверенной походкой вышла вперёд, плавно ступая по старым досками сцены. В руках она держала микрофон, чуть склонив голову, будто давая зрителям возможность ощутить момент.
Гул в зале замер на полуслове, голоса схлынули, оставив лишь приглушённый шёпот. Таня оглядела зал, задержав взгляд на первых рядах, где сидела комиссия, затем на последних, куда со сцены едва доходил свет. Выдержав короткую паузу, она поднесла микрофон ко рту, голос её зазвучал уверенно, ровно, без малейшей дрожи.
— Дорогие друзья! Добро пожаловать на наш концерт!
Зал ожил мгновенно. Кто-то начал хлопать, кто-то одобрительно загудел, а кто-то уже переглядывался с соседями, обсуждая, что будет дальше. Таня помедлила, позволяя этой волне пройти по залу, затем продолжила:
— Сегодня вас ждут яркие номера, любимые песни и, конечно, незабываемые эмоции!
Толпа встрепенулась ещё больше.
Кто-то громко крикнул «Блестящие!», из задних рядов прокатился раскатистый «КИШ!», кто-то едва слышно пробормотал: «Главное — чтоб живой звук».
Таня улыбнулась, поднимая ладонь, давая понять, что вот-вот объявит первый номер.
— И первым на этой сцене для вас выступит Владимир Кузьмин с композицией «Симона»!
В тот же миг раздались первые аккорды. На сцену уверенно вышел «Кузьмин». Чёрная кожаная куртка, свободная рубашка с открытым воротом, гитара перекинута через плечо — он двигался легко, свободно, словно родился на сцене.
Первые аккорды дрогнули в воздухе, гитара запела.
— Симона… О-о-о…
Голос заполнил собой весь зал, легко и мягко ложась на музыку. В первых рядах кто-то качнул головой в такт, кто-то тихо подхватил слова, а кто-то просто закрыл глаза, погружаясь в ностальгию.
— Я с ума схожу… Но всё же жду…
В дальних рядах уже разошлись — несколько человек громко за тянули припев, будто не могли удержаться.
Я мельком посмотрел на комиссию. Ольга Васильевна не сводила глаз со сцены, но лицо её оставалось абсолютно невозмутимым.
Когда прозвучали финальные аккорды, Карл шагнул вперёд, перехватил гитару поудобнее, и выдал яркое, звонкое соло, от которого зал буквально взорвался овациями.
Кто-то свистнул, кто-то кричал восторженное «Браво!». Наш «Кузьмин» довольно улыбнулся, поклонился, затем развернулся и ушёл за кулисы.
Зал аплодировал стоя, когда Таня снова вышла на сцену.
— А теперь встречайте — легендарный хит «А я всё летала»!
На сцену вышли Вероника и Лариса. Блестящие топы, короткие юбки, высокие хвосты с