— Если будет хоть малейшая щель, то этот металл улетит.
— Что же это за металл? — не выдерживаю я? Заинтриговал до нельзя голландец.
— Римляне называли его аурихалком или золотом с гор. В Венеции его зовут индийским оловом, но мой учитель… м… Я его не застал, он умер, а я родился в один год, но учился я по его книгам. Моего учителя зовут… звали… Нет, всё же зовут. Он умер, но живы его идеи и книги, так вот, моего учителя зовут Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Хохенхайм.
— Парацельс? — невольно вырывается у меня. Кто же в будущем не знает этого провидца.
— Вы выдающийся мальчик⁈
— Да, я люблю читать книги, есть у меня и книги Парацельса.
— Так вот, Парацельс называет этот металл цинкен. От немецкого zinke, что означает «колючка». Такой формы его кристаллы.
— Цинк? Понятно, продолжайте мастер, — Теперь для меня всё понятно. Этот голландец раскопал где-то рецепт производства латуни.
Между тем, пока мы говорили, углежоги собрали в печи из керамических вёдер такую пирамиду, что ли. Или конус усечённый. И принялись закидывать лопатами деревянными всё это древесным углём. Теперь получилась чёрная пирамида.
— Сейчас мы будем поджигать уголь и нагнетать в печь мехами воздух, как при производстве железа. И жар нужен такой же. Ничего интересного больше не будет, молодой господин. Подходите через три дня, когда печь остынет и мы вынем горшки.
— Хорошо, а что вы делали с горшками? Зачем из одних горшков делали другие? Те были малы? Почему не заказать гончарам сразу большие горшки, так ведь явно дешевле.
— Нет, молодой господин. Так делать нельзя, и это один из моих секретов. Если некоторые сорта глины сначала обжечь, а потом размолоть в пыль и залить водой, то снова получится глина, из которой уже и надо делать горшки. Они выдерживают гораздо больший жар. Если поставить обычные горшки из первой попавшейся глины, не прошедшей такую обработку, то горшки или потекут или потрескаются. Герметичность будет нарушена и цинкен улетит.
Через три дня вновь собрались у печи. Я с нетерпением ждал, когда их будут рушить. Углежоги достали горячие ещё горшки из печи и стали их разбивать. Что ж, у голландца всё получилось. Треснул только один горшок и там оказался один шлак. А вот в остальных горшках были серебристые с желтизной небольшой и цветами побежалости бесформенные куски металла.
— А ну-ка осторожней! — прикрикнул Ян Ванден Гейн на рабочих.
Углежоги в недоумении глянули на черепки. Что не так?
— Этот шлак нужно тщательно собрать. Молодой господин. Это лучший клей для строительства стен или домов. Он намертво соединяет кирпичи. Нужно просто размолоть его и смешать с водой и песком в определённых соотношения.
— Цемент? — вырвалось у меня.
— О я долго думал, как назвать этот клей. Раз он получается из цинкена, то слово цимент ему подходит.
— Вообще-то цемент, но, как первооткрывателю, решать вам. Пусть будет цимент.
— Теперь нужно просто расплавить медь и так загрузить туда куски цинкена, чтобы они не плавали на поверхности и не испарялись. Цинкена нужно треть от меди. Думаю, уже послезавтра мы получим золотую медь…
— Давайте назовём этот сплав латунью, чтобы не путаться.
— Лутунь, — попробовал на вкус слово литеец, — Что ж, это подходящее название. На тюркском название золота «алтун», а мой сплав очень похож на золото.
Место действия: деревня Слите (остров Висбю).
Время действия: октябрь 1597 года.
«Адмирал» Рейнольд Ван Бредероде, капитан курляндского брига «Кошка».
Месть — это блюдо, которое нужно подавать холодным. Иван Заруцкий не бросился сломя голову в погоню за ганзейскими коггами. Сначала нашёл в Риге Хелену и прервал её весёлую жизнь. Потом разослал соглядатаев по портам и вскоре узнал, что те два боевых ганзейских когга встали в засаду у рыбацкой деревеньки Слите на острове Висбю.
Мы с двумя флейтами подошли к коггам в сумерках. Без проблем взяли почти пустые корабли на абордаж. Спустили десант в деревню. Переловили с помощью местных, всех ганзейских моряков и абордажников. Местные взялись нам помогать после того, как мы пообещали сжечь деревню, если не выдадут наших врагов. Выдали, как миленькие. Дядька Иван, по старой русской традиции, всех пленников повелел посадить на кол. Жестоко, но справедливо. Ведь всех моряков нашего флейта ганзейцы живыми выбросили в море вдали от берега. Так что, глаз за глаз. С коггов сняли всё ценное и корабли сожгли. Не мы такие — жизнь такая!
Место действия: город Виндава (герцогство Курляндия).
Время действия: январь 1598 года.
Виктор Вайс, попаданец.
На Правлении мою долю на полгода исключили из раздела получаемой прибыли. «За халатность, приведшую Компанию к большим убыткам». Нам (мне и дядьке Ивану Заруцому) в вину вменяли оставление корабля. Якобы из-за этого флейт не смог уйти от пиратов. Я хотел было вякнуть про болтливость герцога, но дядька мне это строго настрого запретил. Мол, плетью обуха не перешибёшь.
Вот иду с Правления Меховой компании. Я там теперь, как бедный родственник. Чтобы долю восстановить мне нужно внести ещё пять тысяч талеров. Половину мы в прошлом году отбили тем, что делали из латуни красивые украшения и продавали в портах Европы. Пушки же нельзя продавать. Как узнают про них — тут же и мастера и технологию украдут. А так, потихоньку-полегоньку…
Меховая Компания, после возвращения нашего флейта из аренды, горит желанием пограбить испанские галеоны. Наш зафрахтованный флейт в прошлом году ходил на каперство с английским капитаном. Под началом опытного пирата удалось захватить много красного дерева и почти пятьдесят тысяч серебряных монет. Доля нашей компании в добыче была пятой частью, но и это было в десять раз больше цены фрахта через Атлантику.
Мой двоюродный дядя Иоганн Вайс тоже ходил через Атлантику помощником того капитана. Привёз с собой карты островов и рубец на щеке, полученный при абордаже «испанца». Теперь он мечтает сделать базу на Карибах и грабить «испанцев» постоянно. Всё