Я, стоя за углом, плотно прижавшись спиной к кирпичной стене, выслушал весь расклад, что без утайки выложил милиционеру раненый в ногу гражданин Кульков, дождался, пока громко хлопнет дверь машины и выродок Ульяновского автозавода, троя двигателем, укатит, после чего решительно двинулся к освещенному неяркой лампочкой, остекленному тамбуру больничного корпуса.
Охранник в черном комбинезоне высунул голову из темного кабинета, а после того, как я махнул удостоверением, кивнул и скрылся в темноте, как черепаха прячется в панцире. Я прошел темным коридором приёмного покоя мимо распахнутой двери кабинета, где дежурный доктор оформлял очередного страдальца, спустился на пролет вниз, убедившись, что черный вход закрыт лишь на могучий металлический крюк, после чего поднялся на третий этаж, по дороге натянув на свитер медицинский халат и маску на лицо.
На посту второго хирургического отделения никого не было, только горела настольная лампа. Я нашел карту больного Кулькова, что лежала на посту, вместе с другими, кого утром ожидали уколы и прочие процедуры, прошёл в конец коридора и пихнул в плечо щекастого.
— Кульков? Вставай, тебя там милиция зовет…
— Что? — Борис оторвал голову от подушки и недоуменно уставился на склонившегося над ним санитара.
— Говорю, милиция зовет, вставай.
Ругаясь, больной опустил ноги на пол и нашарил пятками стоптанные тапочки, после чего, оперевшись на спинку кровати, поднялся и пошёл за мной.
Никем не остановленные мы вышли на широкую лестницу, ведущую вниз, а там, спустившись на несколько ступеней, Кульков заупрямился.
— Я ногу сгибать не могу. — щекастый лег грудью на перила, тяжело дыша: — Скажи менту, чтобы сам сюда поднялся. У меня нога просто огнем горит…
— Хорошо. — я выстрелил в голову своего врага и быстрым шагом начал спускаться по ступеням. Когда на лестничной площадке наверху послышались крики я уже был у черного выхода, откинул кованный крюк и вышел на зады больницы, плотно прикрыв за собой дверь после чего дошел до общежития медиков, в торце которого притулилась моя машина, и спокойно уехал.
Глава 21
Февраль 1994 года.
Мертвые петли.
Ушел я чисто — спустился мимо психиатрического диспансера до речки Оружейки, пройдя метров триста, по смеси воды и глины в сторону дачного кооператива, разбрасывая по ходу движения части пистолета и патроны, которые без следа исчезали в черной воде городской речки. Избавившись от улики, закончил дело на бывшей даче Князя, где спалил в печи медицинский халат и марлевую маску, заодно просушил носки и обувь, после чего, еще до рассвета, покинул территорию дачного кооператива, доехал на автобусе до ближайшей к больнице остановки, немного пройдясь, забрал машину с парковки.
Собак из квартиры я вывел до того, как проснулась Ирина, а вернувшись с прогулки, застал ее, мечущуюся по квартире в одних трусиках.
— Ты во сколько вчера пришел? — девушка на бегу поцеловала меня в щеку.
— Наверное часов в десять или одиннадцать… — я замер, ожидая реакции.
— А я вчера хотела тебя дождаться, а на программе «Время» чувствую, что вырубаюсь. Как уснула, так и спала, хорошо, что услышала, как ты собак гулять вывел, а то будильник почему-то не сработал…
Доктор Кросовская пробежала мимо меня, уже одетая в водолазку и теплый сарафан черного цвета, после чего стала торопливо обуваться.
— Ты завтра как? — из коридора выглянула девичья мордашка в лисьей шапке-ушанке.
— Пока не знаю, возможно придется уехать ненадолго, если что, я в вашу диспетчерскую позвоню и сообщение оставлю. — я сделал два шага, припал к сладким от помады губам и обнял так, что Ира ойкнула от неожиданности, обозвала медведем и махнув на прощание ладошкой, выскочила из квартиры.
Вот так мы и живем, женщина по ночам людей штопает и перевязывает, а мужик этих людей стреляет. Я прошёл на кухню, засыпал в турку коричневый порошок, залил его водой и стал ждать, когда кофе начнет выгибаться над краем сосуда.
Мне было необходимо решить, когда появится на публике. В этой квартире я мог жить достаточно долго, но ведь начнут искать, приедут к родителям, начнут их дергать, долбиться в известные места моего пребывания, а оно мне надо? Лучше сразу дать заинтересованным лицам возможность допросить меня, благо, что прямых доказательств моей вины в ночных злодеяниях уже нет.
Дно речки Оружейки завалено металлом на полтора метра в глубину, там, при желании можно выловить не один, а десяток пистолетов, автоматов и прочего стреляющего безобразия. Халат и маска прогорели до золы, а золу я развеял на соседский участок — весной будет удобрение, поэтому доказательств моей причастности сейчас физически не существует. Слава Богу, у нас не Америка, где по одному только принципу «Ищи кому выгодно», присяжные могут вынести обвинительный вердикт. Плохо, конечно, что я немного опоздал и участковый успел опросить гражданина Кулькова, хотя… Я представил, что я приехал немного раньше, вывел Кулькова на лестницу, по которой в этот момент стал бы подниматься участковый и зябко поёжился… Вступать в перестрелку с младшим лейтенантом в мои планы не входило. Значит надо сдаваться властям, а для этого… Я не торопясь допил кофе, позвонил на подстанцию «Скорой помощи», передав сообщение своему личному доктору, что вынужден уехать, возможно на десять дней, после чего оделся в старый спортивный костюм с спустился к машине, где в багажнике у меня хранилась потрепанная фуфайка. Облачившись в старье, я собрал вещи, зашел в магазин, купил папирос, карамелек вразвес, несколько пачек чая и карту для таксофона, приступил к телефонным переговорам.
— Здравствуйте, служба «ноль девять»? Мне, пожалуйста телефон областного управления юстиции. Благодарю вас.
— Здравствуйте, управление юстиции? Вы ведете реестр адвокатов? Девушка, я не буду вам перезванивать, я сразу в приёмную главы областной администрации позвоню и расскажу, что сотрудник на этом номере телефона свои обязанности не выполняет. Жду. Благодарю.
— Здравствуйте. Мне ваш телефон дали в приёмной и сказали, что вы мне поможете. Меня интересует, где я могу найти адвоката Прохорову Софью Игоревну. Да, деньги взяла, обещала помочь и исчезла из офиса, где меня принимала. Да, жду. Благодарю вас.
Ну что