— Да и нам тоже, — кивнул Озеров. — Пока погода хорошая, поедем потихоньку.
Гости принялись собираться. Я наблюдала за этим с удовольствием. Мне все они понравились, но все же не терпелось остаться наедине с Казимиром. У нас было полно дел. Нужно съездить на заводы. Закрыть глиняный карьер на зиму. Утвердить новую роспись. Разобраться с цветным стеклом. Найти горничную. Выбрать учителей для Ильяна и меня.
Поговорить с Казимиром о детях.
Я точно знала, что с этим разговором тянуть нельзя. Марк сказал — чем раньше, тем лучше. И как только последний экипаж скрылся вдали, я позвала Долохова в кабинет. Он удивился, но спорить не стал.
— Случилось что, Мари? Мои друзья тебя обидели?
— Нет, что ты. Они прекрасные люди.
— Тогда о чем пойдет речь?
— Казимир, я ребенка хочу.
Глава 22. Новое начало
Наверное, нужно было как-то поласковее, начиная издалека. Но юлить я никогда не умела. Что же, слово уже сказано, поздно забирать назад.
Супруг мой грозно нахмурился и задал наиглупейший вопрос:
— Зачем?
— Как зачем? Хочу и все. Посуди сам: тебе наследник нужен.
— Зачем? — снова спросил он.
— У тебя заводы… два. Нечестно это — почти незнакомой девке их оставлять.
— Не девке, а жене. На то и рассчитано. Ты у меня умница, справишься. А не справишься — так продашь вон Гальянову. Он тебя не обманет, честную цену предложит. Больше голодать никогда не будешь.
Сказал и к окну отвернулся. Руки в карманы халата засунул и в кулаки сжал, будто я не вижу!
Я закатила глаза, обошла его и ткнула пальцем в грудь.
— Казимир, я серьезно вообще-то. Не хочу никаким Гальяновым дело всей твоей жизни оставлять. Справедливо будет, если дочь или сын заводы унаследуют. Я тебе никто, так, приблудилась случайно. А кровь твоя — это хорошо и правильно. Род продолжить нужно.
— Мари, ты вообще понимаешь, о чем говоришь?
— Думаю, что да.
— Золотая моя, — он подцепил пальцами мой подбородок и наконец взглянул прямо в глаза. — Дети просто так не появляются. За ними в постель ложиться надобно. Вдвоем.
— Да что ты ко мне как к маленькой! — осерчала я. — Я же из деревни! Неужели думаешь, что не знаю, откуда дети берутся?
— Знаешь, выходит? — снова брови хмурит.
— Теоретически, — поджала я губы. — Собачки, кошечки, овечки… Куры яйца несут, кошки котятся. Человека женщина рожает, когда от мужа, когда от любовника.
— И ты готова на это?
Я с любопытством разглядывала сердитое еще лицо, а потом лукаво улыбнулась и положила ладонь ему на грудь.
— Поцеловать меня хочешь?
— А можно? — дрогнул-таки голосом он.
— Нужно, — прикрыла я глаза.
Ничего не произошло. Пришлось приоткрыть один глаз и увериться: он все же медленно склоняет ко мне голову. Вытянула трубочкой губы и вздрогнула, когда Мир прикоснулся к скуле, потом к щеке. Сердце вдруг пустилось вскачь.
Первый мой поцелуй был осторожный и нежный. Я понимала — муж не хочет меня пугать. Мягко и неторопливо он ласкал мой рот. Поймал мою руку, закинул себе на шею. У меня отчаянно закружилась голова, я вцепилась в его воротник, боясь грохнуться на пол. От горячей ладони на пояснице задрожала, задохнулась.
Он отстранился, заглянул мне в лицо встревоженно.
— Все в порядке, Мари?
— Мне очень нравится.
Его глаза вспыхнули, щеки чуть покраснели.
— Не боишься меня?
— Ты совсем дурак, — я потянулась к его губам сама. — Хочу еще. Целуй же меня скорее.
— Сама напросилась, — выдохнул он, стискивая меня своими ручищами.
Второй поцелуй был совсем другой. Напористый, крепкий. Его язык уверенно раздвинул мои дрожащие губы, руки скользнули на талию, прижимая ближе, ближе — так, что мы почти слились в одно целое. Мешала только одежда, но даже сквозь нее я почувствовала, как грохочет сердце в его груди.
И немедленно встревожилась.
Оттолкнула его, положила ладонь на грудь, сдвинула брови.
— А ну-ка садись и дыши ровно. Сейчас я отвара принесу!
Он послушно упал в кресло, но меня не пустил. Потянул за собой, усадил себе на колени, уткнулся носом в мои кудри и весь затрясся. Не сразу я поняла, что он смеется, успела уже заволноваться.
Впервые я видела смех Казимира. Беззвучный, но настоящий.
— Не бойся, не помру от одного поцелуя, — выдохнул он весело, а потом все испортил, добавив: — А если помру, то счастливым. Это дорогого стоит, моя золотая.
Я затихла в его объятиях. Прикрыла глаза, наслаждаясь близостью. Сердце его успокоилось, снова застучало размеренно.
Его рука лениво гладила мое плечо. Казимир размышлял, я почти чувствовала, как скрипят шестеренки в умной голове.
— Так ты серьезно про ребенка? — наконец спросил он.
— Более чем.
— Я не против.
— Еще бы ты был против. Я все сделаю сама. Тебе нужно только… м-м-м…
Моя фантазия на этом иссякла, я надула губы, подумав, что он мог бы и помочь. В конце концов, он тоже будет участвовать в процессе зачатия.
— Я его ведь не увижу, Мари.
— Зато ты будешь знать, что оставил после себя наследие.
— Верно. Тебе тяжело будет.
— С деньгами и под защитой твоего имени? Не смеши меня. Справлюсь. Зато и заводы у меня никто не отберет, никто даже подумать дурного не посмеет.
— Тоже верно. Еще раз спрошу: ты точно этого хочешь? Или ради меня просишь?
Ради тебя, конечно, но так я и призналась!
— Мир, любая женщина мечтает стать матерью. Я не исключение.
— И в постель со мной согласна?
— Тебя еще раз поцеловать? — грозно спросила я. — С первого раза не понял?
— А и поцелуй, — фыркнул он. — В любое время можешь целовать, я прятаться не стану.
Ах вот значит как, Казимир Федотович? Вызов мне бросаете? Надеетесь, что я струшу и отступлюсь? Ну нет, я не такая. Поерзала на его коленях, повернулась и обняла за шею.
— Хочешь, я побреюсь? — неожиданно спросил супруг.
— А можно?
— Для тебя — хоть звезду с неба.
— Не нужно мне звезд, — улыбнулась я. — Мне другое нужно.
— Я тебя услышал. Дай мне немного подумать, хорошо?