Официантка встретилась со мной взглядом и не решилась спросить. Просто опустила глаза и отошла.
А я встал возле стола, уперев в него ладони и глядя на хмыря сверху вниз.
— Слышь, ты! — прошипел тот. — Тебя кто вообще просил лезть? Ты хоть знаешь, кто я?
— Конечно, знаю. — я кивнул. — Ты зажравшийся хер, который позорит звание мага. Ты отрыжка общества, ведь ты только что собирался обмануть простого человека, у которого даже в теории не может быть защиты от магии. Ты ублюдок, которому место в компостной куче, а никак не за столиком кафе. Доходчиво объяснил?
— Слушай, ты. — угрожающе начал хмырь, приподнимаясь со своего места. — Ты слишком до хрена о себе мнишь, тебе так не кажется? То, что о тебе говорит весь университет, вскружило тебе голову, как я посмотрю? На старших решил бочку катить? Так старшие тебе эту бочку обратно отправят, да так, что она же тебя и раздавит, вошь мелкая!
Оп-па! Вот это поворот, однако. Значит, этот хрен тоже из университета! И, судя по его словам — со старших курсов! То-то мне его рожа знакомой кажется — наверняка, я его пару раз видел, только в памяти не отложилось. Вот еще — всяких хмырей запоминать, моя память не для этого предназначена.
А он, значит, в курсе обо мне и моих достижениях. Вот и бесится сейчас, понимая, что даже старшекурскики типа него не смогли добиться всего того, чего добился я.
К тому же все, чего смог добиться он — это трусливый обман персонала небольших кафешек.
— Слушай, ты, Бочкарев…
— Я не Бочкарев! — взвизгнул хмырь. — Моя фамилия…
— Да мне плевать. — спокойно прервал его я. — Но лучше юы твоя фамилия была Ротшильд, и у тебя в кошельке водились бы деньги, присущие носителям этой фамилии. Потому что только в случае, если ты положишь в эту коробочку оплату за счет и еще десять процентов сверху за то, что официантка вас тут терпела. Так вот, только в этом случае ты выйдешь отсюда одним куском. Куском говна, конечно, но все же — одним.
— Да ты не знаешь с кем связался, мальчик. — попытался улыбнуться хмырь, хотя его губы дрожали и отказывались растягиваться в улыбке. — Давай мы поступим по-другому. Если ты не хочешь, чтобы твои мозги поджарились, как яичница на сковородке, ты сейчас низко поклонишься, извинишься, оплатишь наш счет сам и больше никогда не будешь попадаться мне на глаза.
— Не, не страшно. — я покачал головой. — Ты же недомерок, который способен только наивным доверчивым девушкам мозги пудрить. Ты даже сам себе не смог бы поджарить мозги, а до меня тебе вообще расти и расти… И то никогда не дорастешь.
— Ну, мелочь, я тебя предупреждал! — прошипел хмырь и уставился мне в глаза, прижав палец к виску.
Никс снова показал мне, как от его пальцев ко мне протянулись нити маны, и растворились в воздухе буквально в сантиметре от головы. Хмырь нахмурился, и нити стали толще и плотнее, но это ничего не изменило. Они все так же растворялись в воздухе, и я ничего не чувствовал.
Все, как я и ожидал. Магия псиомантов на меня не действует тоже.
Было бы странно, если бы действовала. Она ведь основана все на той же мане, что и вся остальная магия.
— Хм… — я нахмурился. — Яичницей пахнет, тебе так не кажется?
Я издевательски принюхался, задумался, а потом покачал головой:
— Не. Показалось. Хотя, может, это у тебя из штанов, м?
Хмырь стиснул зубы, и отнял руку от виска, глядя на меня:
— Маленький урод! Да мы тебя сейчас и без всякой магии закатаем! Эй, вы! Вставайте, дело есть!
Он потормошил своих спящих друзей, но добился от них только невнятного бормотания и нового приступа храпа. Бросая на меня злобные взгляды, хмырь отвесил им несколько пощечин, и одного даже смог разбудить, но, судя по его лицу, тот напрочь отказывался понимать, что вокруг происходит.
— Чттврс… — выдавил он из себя, кося глазами во все стороны сразу.
Поймав новый взгляд хмыря, я постучал указательным пальцем по коробочке с чеком и демонстративно посмотрел на левое запястье, где могли бы быть часы, которые я не носил. Надо будет это, кстати исправить, ведь часы это не просто способ узнать время, а при необходимости еще и стороны света, но также и еще один предмет, который можно превратить в полезный артефакт.
Хмырь забегал глазами по помещению кафе в поисках чего-нибудь или кого-нибудь, кто помог бы ему или хотя бы встал на его сторону, но на его беду в заведении было уже пусто. Даже официантка скрылась с глаз, хотя я был уверен, что она наблюдает за нами откуда-то из укромного уголка.
— С-сучонок! — наконец прошипел хмырь, не найдя никакой поддержки даже в собственных друзьях. — Ты даже не представляешь, что тебя теперь ждет! Ходи и оглядывайся теперь всю свою жизнь!
— Зачем? — я усмехнулся. — Меня не интересует, что там делают неудачники, которых я оставляю позади. Счет, будь любезен.
И я снова постучал пальцем по коробочке с чеком.
— Я оплачу счет! — мелко дрожа от злости, но не решаясь полезть в драку на кулаках, прошипел хмырь. — Да, я оплачу счет! Потому что я так решил, что я оплачу счет! Не думай, что ты тут как-то повлиял, паршивец!
— Это очень здорово, что ты решил оплатить счет. — я кивнул. — Именно на таких сознательных людях и держится здоровое общество. Не сомневайся, твой поступок обязательно будет оценен по достоинству.
Не найдя, что на это ответить, хмырь заткнулся и только злобно сопел все время, что ковырялся у себя в кошельке, выуживая оттуда купюры. Судя по толщине портмоне, денег в нем было полным-полно. Получается, хмырь даже не из-за того пытался надурить официантку, что у него не было возможности оплатить счет, а просто потому что он… Хмырь.
Он бросил в коробочку двадцать тысяч, и я удивленно поднял бровь:
— Погоди-ка. Мы же только что решили, что ты — сознательный член общества. Сознательные члены общества оставляют на чай за хорошее обслуживание. Не меньше десяти процентов от суммы счета. Вас же хорошо обслуживали? На мой взгляд одно лишь то, что на вашу пьяную компашку не вызвали охрану — уже достойно того, чтобы называться хорошим обслуживаением. Как считаешь, официантка заработала чаевые?
Хмырь ничего не ответил, только сжал зубы и кинул в коробочку еще пять тысяч — то ли у него просто не было купюр меньшего достоинства, то ли он хотел