— Минуточку, Джозеф, — неожиданно вмешался Прескотт. Его глубокий, размеренный голос заставил всех замолчать. — Я бы хотел услышать аргументы мистера Стерлинга подробнее.
Неожиданное спасение. Прескотт, известный взвешенностью и независимым мнением, единственный человек в зале, способный противостоять гневу Паттерсона.
— Благодарю, мистер Прескотт, — я кивнул ему. — Помимо политического фактора, есть еще несколько моментов. Во-первых, само падение акций непропорционально. Даже если контракт будет отменен, его стоимость составляет меньше пяти процентов годового дохода Baldwin, однако капитализация уже упала на восемнадцать процентов. Во-вторых, падение началось до открытия основной сессии, что указывает на возможные манипуляции со стороны крупных игроков.
Я сделал паузу, глядя на ленту тикера, продолжающую выплевывать плохие новости. Теперь Baldwin потеряли уже восемь пунктов.
— Если мои расчеты верны, — продолжил я, — оптимальной стратегией было бы не только удержание текущих позиций, но даже приобретение дополнительных акций при дальнейшем снижении. К закрытию торгов цена должна восстановиться минимум до ста семидесяти восьми.
Воцарилась тишина. Паттерсон смотрел на меня так, словно я только что оскорбил его мать.
Лица других брокеров выражали смесь недоверия и любопытства. Только Прескотт хранил невозмутимое выражение, его проницательные глаза изучали меня с новым интересом.
— Что ж, мистер Стерлинг, — наконец произнес он. — Это смелый прогноз. Будет интересно увидеть, как он подтвердится.
Паттерсон фыркнул и отвернулся, не считая нужным продолжать дискуссию:
— Мортимер, передайте распоряжение о продаже. Немедленно.
Я вернулся к столу, чувствуя на себе взгляды коллег. Сердце колотилось как бешеное.
Я только что публично поставил на кон свою репутацию. Если Baldwin продолжит падение, я стану посмешищем. Даже благосклонность Харрисона не спасет меня.
Следующие два часа я провел в напряженном ожидании, одним глазом следя за тикерной лентой, другим — работая над материалами для предстоящей встречи с Милнером. К полудню падение Baldwin замедлилось, акции торговались по сто семьдесят, потеряв десять пунктов с начала дня.
Это испытание нервов. Я знал, что прав, но рынок пока не показывал признаков разворота.
Мои расчеты основывались на знании ключевого принципа. В панике рынок всегда переоценивает негативные новости.
И еще. На небольшой исторической детали, которую я вспомнил из курса истории американской промышленности, Baldwin Locomotive Works оставалась прибыльной даже в начале Депрессии благодаря правительственным контрактам.
В час дня тикер внезапно ожил, выбивая новую информацию: «СПЕЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ: СЕНАТОР БИНГЭМ ОПРОВЕРГАЕТ СЛУХИ ОБ ОТМЕНЕ ВОЕННЫХ КОНТРАКТОВ».
Через десять минут появилось дополнение: «BALDWIN LOCOMOTIVE ПОДТВЕРЖДАЕТ СОХРАНЕНИЕ ВСЕХ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ ЗАКАЗОВ».
Торговый зал вновь наполнился возбужденными голосами, но теперь тон стал совсем другим. Акции Baldwin начали стремительно восстанавливаться, к двум часам дня достигнув отметки ста семидесяти шести.
К трем часам, когда биржевой день приближался к концу, Baldwin торговались по сто семьдесят девять с половиной, полностью отыграв утреннее падение и даже показав небольшой рост. Мой прогноз оказался даже более точным, чем я сам ожидал.
Я старался не выказывать триумфа, продолжая методично работать за своим столом. Но краем глаза видел, как Паттерсон хмуро смотрит в мою сторону.
Он успел продать значительную часть акций своих клиентов по низким ценам. Теперь предстояло объяснять им убытки.
Когда торговая сессия закрылась, я собрал бумаги, готовясь к встрече с Харрисоном для обсуждения завтрашней презентации Милнеру. Внезапно рядом с моим столом появилась высокая фигура Джонатана Прескотта.
— Стерлинг, — его голос звучал ровно, без тени эмоций, — не уделите мне несколько минут?
— Конечно, мистер Прескотт, — я встал, испытывая смешанные чувства. Похвала от такого человека могла значительно усилить мои позиции, но я не знал наверняка, с какой целью он подошел.
— Пройдемся? — он указал в сторону коридора, ведущего к небольшому внутреннему дворику, где сотрудники иногда выходили покурить.
Оказавшись вне пределов слышимости коллег, Прескотт закурил сигару, предложив мне одну. Я вежливо отказался.
— Впечатляющий прогноз сегодня, — начал он, выпуская кольцо дыма. — Особенно для молодого человека, только начинающего карьеру.
— Благодарю, сэр, — ответил я. — Просто внимательно изучил ситуацию.
— И как же вы пришли к своим выводам? — его взгляд стал пронзительным. — Большинство брокеров с тридцатилетним стажем бросились продавать в панике, а вы, проработав в фирме всего несколько недель, увидели то, что ускользнуло от них.
Это опасный момент. Мне нужно объяснить свою невероятную проницательность, не вызывая подозрений.
— Я изучаю исторические параллели, сэр, — начал я осторожно. — Рынок следует определенным моделям поведения, которые повторяются. В 1924 году была похожая ситуация с United States Steel. Слухи о проблемах с крупным контрактом вызвали паническую распродажу. Но когда слухи были опровергнуты, акции не только восстановились, но и выросли.
Прескотт изучающе смотрел на меня, потягивая сигару.
— Исторические параллели, значит, — он кивнул. — А что насчет сенатора Бингэма? Это тоже исторические параллели?
— Нет, сэр, — я позволил себе легкую улыбку. — Это внимательное чтение газет. Заметка о его выступлении в Конгрессе была в Herald Tribune. Зная его позицию по вопросам модернизации армии, я предположил, что отмена контракта маловероятна.
Прескотт медленно кивнул:
— Знаете, Стерлинг, у вас необычный подход. Большинство молодых брокеров просто следуют за общим настроением рынка. Они продают, когда все продают, и покупают, когда все покупают. Очень немногие способны противостоять стадному инстинкту.
— Я считаю, что настоящие возможности для прибыли возникают именно тогда, когда большинство действует одинаково, сэр, — ответил я.
— Любопытная философия, — Прескотт выпустил еще одно кольцо дыма. — И насколько я могу судить, прибыльная. Скажите, Стерлинг, вам известно, чем я занимаюсь в нашей фирме?
— Вы работаете с несколькими крупными промышленными фондами и частными инвесторами, сэр, — ответил я, вспоминая структуру фирмы. — Специализируетесь на долгосрочных инвестиционных стратегиях.
— Верно, — он слегка улыбнулся. — И в отличие от Паттерсона и других, я не гонюсь за быстрой прибылью. Мои клиенты смотрят на перспективу в пять, десять, даже двадцать лет. — Он сделал паузу. — Мне нужен помощник, Стерлинг. Молодой человек с независимым мышлением и способностью видеть за горизонт сегодняшнего дня.
Мое сердце учащенно забилось. Работа с Прескоттом означала доступ к совершенно другому уровню клиентов и информации. К тому же, его клиенты были именно теми людьми, которых я хотел бы предупредить перед крахом 1929 года.
— Я заинтересован, сэр, — ответил я, стараясь не выдать своего волнения.