Ознакомительный фрагмент
по Азии утверждали, что они предрешены. Сразу так и стали говорить, когда Сталин объявил об этой их «коллективизации». Но не было. Вот это и не понравилось главе британской разведки.Первая попытка просто устранить опасного для короны человека провалилась. Принцип: нет человека — нет проблемы, в их службе считали оправданным и применимым. Увы, парень выжил. Но про него не забыли, правда действовать Алан решил тоньше. А тут и случай выпал удачный. Сталин, неизвестно по какой причине, словно забыл про своего «цепного пса». И получилось найти подход и главное — убедить действовать — многочисленных недовольных из числа этой их проклятой партии, чтобы очернить парня. Замазать так, чтобы ни у кого не было и малейшего желания ему помочь. А если получится оторвать его от Сталина окончательно — это полный успех. Хотя на последнее Вокер не сильно надеялся. Но вот посеять зерно сомнений у и так подозревающего все и всех вождя русских — точно получится. Даже если парень выкрутится сейчас, потом постепенно можно будет вывести его из игры. Но первый шаг уже сделан. Теперь шар на стороне русских.
Глава 2
Начало января 1932 года
День на разговоре с Людой не закончился. Сначала вернулись родители с работы. Мама только оформляла свой уход, в техникум ее возьмут с начала нового учебного года. То есть ей еще полгода надо на кухне завода отпахать. Ну а у отца в этом плане ничего пока не поменялось. Кроме одного — новости по партийной и идеологической линии он теперь узнавал одним из первых. Он же и позвал меня на серьезный разговор, стоило ему войти в квартиру.
— Читал сегодня газеты? — мрачно спросил он.
— Никогда не читайте перед обедом советских газет, — тут же вспомнил я одну фразу, что иногда любил вставить мой дед из прошлой жизни как раз в подобных случаях — стоило кому-то поверить в очередную чушь какого-нибудь писаки.
— Ты не ерничай, — цыкнул зубом батя. — Значит, читал. И что скажешь?
— Что кто-то серьезно ответит за клевету на меня.
— Думаешь, в такой газете могли соврать? Мне-то хоть правду скажи.
— А правда состоит в том, что самые близкие мне люди почему-то больше доверяют разным «журналистам», чем родному сыну и мужу, — пришла моя очередь мрачно сверлить взглядом отца.
— Прости, Сергуня, — тут же поник батя. — Просто… Ай! — с досадой махнул он рукой. — Всю плешь мне сегодня в конце дня выели с этим пасквилем. Я уж действительно под конец стал верить, что там правда написана.
— Частично правда, а частично так извратили факты, что без знания, как все было, не подкопаешься.
— И как было?
Ну я и рассказал. После этого мы пошли на кухню. Время позднее, а мы еще не ужинали.
Единственная, кто мне ни слова не сказал — мама. И не потому что обиделась или не хотела разговаривать с сыном, поступившим таким образом. Она просто не поверила статье. А стоило бате вспомнить про этот «пасквиль» тут же рассерженной кошкой расфыркалась на всю журналистскую братию.
Когда уже почти поели, раздался звонок телефона. Это оказался Кондрашев.
— Надо поговорить, — голос его был напряжен.
— Надо, — согласился я. — Если тебе есть что мне сказать.
— Так и знал, что ты так подумаешь, — раздался его раздраженный и какой-то обреченный голос. — Я к статье не имею никакого отношения. Вообще. Если ты мне хоть немного еще веришь, давай встретимся. Завтра в университете.
— Хорошо.
— Тогда возле деканата в десять, — назвал дату и время Андрей и положил трубку.
Уж не знаю, что он мне там хочет сказать, но послушать его будет как минимум интересно. А самое любопытное — он мне позвонил лишь после моей встречи со Сталиным. Наверное, Иосиф Виссарионович прижал его и тот пытается выкрутиться? Не знаю, вот и послушаем.
* * *
Была уже середина ночи, когда на доклад к Сталину пришел Берия. Для генерального секретаря задерживаться на столь долгий срок в Кремле не было чем-то удивительным. Поневоле и все иные члены партии и работники Кремля подстраивались под график Сталина. И идущий по коридорам заместитель наркома ОГПУ не стал для кого-то чем-то удивительным.
— Товарищ Сталин, — заглянул в кабинет Агапенко, — товарищ Берия прибыл.
— Пусть войдет, — тут же махнул рукой Иосиф Виссарионович.
Ему не терпелось узнать, кто такой наглый и достаточно смелый, чтобы совершить подобную информационную атаку. Пусть подобных слов Сталин не применял, да и если и мог их услышать, то только от Огнева, но сам смысл для него был вполне понятен.
Лаврентий Павлович зашел в кабинет и сразу передал папку, которую держал в руках, Сталину.
— Здесь основные материалы по статье на Огнева, — сказал он.
— Своими словами, Лаврентий, что можешь сказать?
— Пока точно не ясно, кто именно стоит за статьей, — вздохнул Берия. Генсек сверкнул глазами и нахмурился, но ничего не сказал, ожидая более развернутого ответа. — Журналист, написавший статью, пропал. Сдал материал сегодня утром, после чего сказал, что у него срочная встреча с его контактом. Дальше его след теряется. Ни дома, ни у друзей его нет. Никто не знает, где он.
— Кто заказал статью? — лязгнул голосом Сталин. — Это вы выяснили? И что в ней правда?
— Пока со всей уверенностью могу сказать одно, — мысленно прокляв неизвестных, стоящих за скандальной писулькой, стал отвечать Берия. — Последняя часть статьи — почти полная ложь. С Викторией Толмачевой Огнев не спал, хотя они шапочно знакомы. Эта девушка обслуживала номер в гостинице, где останавливался Огнев. Имела интимную связь, но не с Сергеем, а с его секретарем. По ее словам, она надеялась на развитие отношений с Андреем Кондрашевым, но тот отказал ей в этом. Про статью узнала из газеты и утверждает, что никому ничего подобного не говорила. Единственное — жаловалась подругам, что с ней поступили как с продажной девушкой.
Тут Берия сделал небольшую паузу и осторожно с вопросительной интонацией продолжил.
— Замечен интерес начальника городской милиции к ней. Его люди тоже проводили опрос девушки…
Сталин лишь махнул рукой, показывая, что это не существенно. Лаврентий правильно понял этот жест. И выводы о доверии к нему тоже сделал. После чего продолжил.
— Момент с беспризорником — опять