Коридор пошел круто вниз. Воздух полнился сладкими ароматами. Стены превратились в живую ткань трепещущего синего огня. Земля влажно поблескивала под ногами.
Долго, очень долго спускались они и, наконец, добрались до совсем маленькой камеры, где им пришлось тесно сгрудиться вокруг простого, ничем не украшенного каменного куба. Все здесь было усыпано цветами – их-то запах он и почуял раньше в коридоре. Здесь аромат был так густ и сладок, что от него почти делалось дурно.
Слова, произносимые в этом малом пространстве, ранили ему уши.
Полу было жарко, сердце билось как-то особенно сильно и тяжело – от собственного пульса просто спасу не было! Потом у него закружилась голова, но он подумал, что даже если потеряет сознание, падать тут, собственно, некуда – так плотно все набились в эту каморку.
Уже потом он решил, что и вправду лишался чувств ненадолго: в памяти, во всяком случае, случился провал – ровно до тех пор, как ему в свой черед пришлось говорить.
Вроде бы было и еще одно видение… отчасти притупившее все чувства; деталей он вспомнить так и не смог. Сердце теперь колотилось так, будто он несся вскачь, – тяжело, быстро, мучительно. Краем сознания Пол отметил, что люди по обе стороны успели отодвинуться от него на большее расстояние, чем он помнил по прошлому прояснению в голове. Навязчивый цветочный запах резко исчез, будто его выключили… ну, или это Пол наконец перестал его ощущать.
Закончив говорить, он опустил голову – и обнаружил, что мантия на нем порвана! Следующим номером он заметил невероятный размах собственных плеч и бочкообразную выпуклость груди. Неудивительно, что завеса, так сказать, раздралась! И это, вы говорите, иллюзия? Он глянул на ближайших кандидатов, но те, погруженные в собственные размышления, не обращали на него ни малейшего внимания.
Медленно Пол поднял правую руку и полез ею в прореху, пошарил там, нашел дыру в собственной одежде, которая тоже, естественно, пострадала, и продолжил исследования. Неуклюжие пальцы ощупали поверхность… оказавшуюся неожиданно твердой и комковатой. Более того, от пупка до шеи его новое тело было покрыто чешуей. Руку Пол быстро вынул – и увидел, что Ларик пристально смотрит на него. Впрочем, встретившись с ним глазами, тот быстро отвел взгляд.
Иницианты вышли из залы.
Тоннель был словно все тот же, который привел их сюда: и шел в том же направлении, и так же под уклон. Полу пришлось на ходу тщательно следить за дыханием – стоило вдохнуть поглубже, и раздавался тяжкий, клокочущий храп.
Вскоре стало прохладнее – и на том спасибо!
Ствол шахты круто клонился вниз.
Следующая камера была гораздо больше прошлой, а пол в ней – из зеленоватого камня. С потолка на цепях спускалась массивная масляная лампа. Пламя в ней колебалось в такт с произносимыми формулами.
Теперь это оказалась левая нога.
Когда началось покалывание, Пол уже знал, чего ждать, но когда превращение все же настало, под ним буквально подкосились ноги: левая выросла куда длиннее и тяжелее правой. Нормальное человеческое равновесие закончилось как класс: теперь бедняге Полу приходилось стоять с одной прямой коленкой и другой – согнутой. Ощущение сна эта фаза ритуального пути тоже усилила.
Когда партия двинулась дальше по (слава всем богам!) почти идеально ровному коридору, безо всяких вверх-вниз, видения (или как это положено называть – объективизации свободных ассоциаций?) распоясались уже совершенно. Стоило ему положить руку на плывущую рябью стену, чтобы элементарно не упасть, и ладонь касалась то морды чудовища, то женской груди, то цветка, а то перьев причудливой птицы.
В подобном расположении духа Пол даже не был уверен, что в точности он увидел в следующей камере. По крайней мере, оно было большое и пахучее – и то хлеб! Все вокруг, буквально каждый дюйм этого «всего» был утыкан посторонними образами.
Зодиакальные символы двигались в процессии прямо перед ним. Стоило ему зафиксировать взгляд на одном, как он тут же распадался на целый веер новых форм. Через некоторое время Пол сдался и забил на это дело. И когда правую ногу сжало и нагрело, он этому почти обрадовался – теперь хотя бы они тоже стали одинаковые! Стало можно ходить нормально.
В голове у него уже воцарился полный хаос. Это не помешало ему занять свое место в процессии и быстро и ловко проследовать с нею дальше вниз, по следующему длинному и крутому пассажу, после которого они оказались в некоем темном помещении – очень темном на самом деле! – где из сталактита и сталагмита получился единый серебряный столп, к которому Ларик их и подвел.
Разум Пола моментально прояснился и задался естественным вопросом, что у нас тут происходит и сколько уже длится эта чертова церемония? Видения мигом рассеялись. Остался один лишь столп, сияющий и красивый. Со своими новыми длинными руками, подумал Пол, он вполне мог бы обхватить его, обнять: эта штука так и излучала силу. Состояние стало приятно стабильным.
Подняв свои массивные лапищи, Пол с любопытством уставился на них. Где-то он уже такие видел… только вот где? Переключив режим зрения, он ничего не получил: руки остались, какие были.
Гм…
В следующее мгновение он их уронил – потому что вспомнил. Такими же щеголяли те демонические твари в его снах… В снах о стране, расположенной за Вратами.
Что бы это могло означать? Почему они появились в результате ритуала, имеющего – предположительно – сугубо благотворную природу? Точно ли это та трансформация, о которой толковал Ларик? Или с ним происходит что-то еще… не предусмотренное протоколом?
Он потянулся ощупать лицо. Черты, по-видимому, не изменились, но…
Колика в животе скрутила его в бараний рог. Пол невольно схватился за свои средние области, и тут как раз Ларик снова заговорил – началась очередная ритуальная демагогия. Полу вдруг стало очень тесно в поясе: пришлось срочно расстегнуть ремень. Под мантией затрещала рвущаяся одежда. Когда спазмы миновали, в паховой области обнаружилась дыра по шву – следствие внезапно раздавшихся бедер.
Когда Пол попытался выпрямиться во весь рост, сделать это оказалось затруднительно: у хребта теперь имелась изгибина, гнувшая корпус вниз… так, чтобы кисти удобно упирались в землю. Ноги тоже, кстати, начали болеть.
В следующий миг все это, к счастью, потеряло значение: рациональное сознание покинуло его, и Пол потонул в следующей секвенции видений и наслаждений собственной силой.
Прошло, наверное, очень много времени. Слова, как всегда, повторялись… он даже принимал участие… но сам был где-то далеко. Когда все пошли, он