– Чтоб меня черт побрал! – в сердцах выразился Пол.
– То есть ты правда не знал? – ужаснулся Нуф.
– Абсолютно. Интересно, это имеет какое-то отношение к Ларику – он из кожи вон лезет, чтобы выяснить, белый я маг или черный.
Нуф прыснул.
– Думаю, ему ненавистна мысль, что противная сторона может получить себе хорошего рекрута.
– Э-э-э?
– Слушай, я не то чтобы много про него знаю, но другие ребята поговаривают, что Ларик – такая белейшая лилия, что все свободное время ненавидит другую половину лютой ненавистью. А еще говорят, что он в своем деле очень хорош – с чисто технической точки зрения.
– Что-то я уже подустал от попыток меня куда-то отнести, – вздохнул Пол. – То туда относят, то сюда. Всю мою жизнь так.
– Пока что они будут продолжаться, имей в виду. Лучше смирись.
– Нет, я не думал сорвать инициацию, если ты об этом.
– Я уверен, Ларик все проведет в лучшем виде. Белые – они, знаешь ли, очень добросовестные.
Пол хохотнул, подправил видение и оглянулся еще раз на конус силы. Оказалось, тот успел заметно вырасти.
Пол отвернулся и зашагал навстречу дыбящимся впереди облакам. Белкен на их фоне уже явственно, хотя и неярко, сиял.
Глава шестая
Сидя на широком уступе возле устья пещеры в трех четвертях высоты от подошвы горы (если смотреть по западному склону), Пол доел хлеб и допил остатки воды из фляжки, любуясь, как солнце падает к горизонту под гнетом беззвездной ночи. По дороге сюда Ларик дал им только одну передышку, и теперь ноги у него порядком гудели. Остальные кандидаты тоже, надо думать, посбивали себе пятки.
На юго-западе многообещающе полыхнула зарница.
Холодный ветер, гнавшийся за ними большую часть пути, уныло посвистывал среди каменных утесов над головой. Гора слабо светилась – собственно, она занималась этим каждую ночь, но сегодня явно не собиралась останавливаться на достигнутом: сияние становилось ярче прямо на глазах. Пол перевел зрение во второй модус и чуть не ахнул: весь Белкен полыхал синим пламенем. Пламя плавно струилось и танцевало. Он уже собирался поделиться своим открытием с Нуфом, когда Ларик вдруг вскочил и прочистил горло.
– Так, нам пора. Надевайте свои мантии – нет, прямо поверх одежды! – и стройтесь в колонну перед входом. До первой стоянки придется еще прилично потопать. Я иду впереди, вы следуете за мной. Никаких разговоров, если только вам не зададут прямой вопрос.
Паства принялась разворачивать и натягивать груботканые белые одеяния.
– Любые трансформации, которым вы можете оказаться свидетелями – равно как и любые изменения сознания, – не являются поводом для расстройства или для комментариев. Принимайте все, что приходит, с готовностью и смирением, будь оно хорошим или плохим. Любые трансформации могут оказаться перетрансформированы или обращены еще до истечения ночи.
Белые фигуры послушно выстроились в колонну.
– Сейчас у вас есть последний шанс что-нибудь спросить.
Шансом никто не воспользовался.
– Что ж, очень хорошо.
Отвернувшись от кандидатов, Ларик неспешным шагом направился к пещере.
Пол оказался где-то в середине очереди. Зрение тем временем самопроизвольно вернулось в обычный режим; синеватое свечение немного приугасло, но не исчезло совсем.
Узкий, высокостенный проход, в котором они очутились, мягко пульсировал в том же ритме, что и внешние склоны горы, давая достаточно света, чтобы они видели, куда идут. Свет, однако, был какой-то… неспокойный, нервирующий. Чем дальше они шли, тем ярче он делался и тем активнее мельтешил, так что вскоре в нем потонули все стены, и партия уже шествовала, как по сотканному из огня мосту между небесными и адскими обителями – по мосту из сна, и в какую сторону – непонятно…
Впрочем, все в таких делах зависит от настроения, правда?
Дальний рокот грома надавил на уши; коридор вильнул влево, потом вправо, и, наконец, определившись, пошел вверх. Этого ему показалось мало: угол резко увеличился, а истертый ногами пол через несколько шагов начал демонстрировать следы каменотесных работ и даже превратился в некое подобие лестницы.
Еще один поворот.
Крутизна подъема увеличилась уже совсем беспардонно – по обе стороны вдоль стен даже возникли толстые веревочные поручни. Поначалу кандидаты чурались пользоваться ими – мол, сами с усами! К тому же кругом все продолжало гореть, и совать руки в пляшущие языки огня почему-то никому не хотелось. Но вскоре у них попросту не осталось выбора. Пол даже тепла никакого не почувствовал – так, немного закололо ладони. Зато драконья метка на руке через несколько мгновений ожила подо всей маскировкой и ответила тревожным биением.
Чем выше они поднимались, тем горячее становился воздух, и вскоре коридор наполнился натруженным пыхтением – это юные маги тщились не отстать от резво скакавшего впереди провожатого.
И вдруг они вышли в пещеру.
Поручни исчезли, земля под ногами практически выровнялась. Впереди расстилался большой, идеально круглый водоем, сияющий белым светом – словно из глубины или со дна. Над ним люстрой свешивались длинные светящиеся сталактиты. Стены каверны спускались почти к самой воде – но лишь почти, ибо безмятежную водную линзу окаймляла по всему периметру узкая каменная полка, только в одном месте выдаваясь к центру каменным языком. На нем-то и стояла теперь молодежь.
Ларик сразу же знаком велел им распределиться по уступу. Группа дала задний ход и выстроилась вдоль стены, прижимаясь лопатками к грубому нешлифованному камню. Дальше Ларик принялся делать им разные знаки: мол, ты иди, а ты стой! – пока не перестроил их в соответствии с неким планом, ведомым, надо полагать, только ему, после чего вышел на самый край отмели (оттуда он и осуществлял всю эту режиссуру) и вперил взгляд в глубины блистающих вод. Кандидаты за неимением лучшего последовали его примеру.
Свет поначалу слегка слепил, но вскоре Пол разглядел собственное выбеленное отражение и за ним – неровную поверхность свода, похожую в этом ракурсе на какой-то фантастический пейзаж. Он посмотрел себе в глаза – глаза незнакомца, потому что это все еще была личина, маскировка… лоб вон какой тяжелый, шрам через левую щеку.
Внезапно отражение расплавилось, потекло и сменилось его настоящим лицом: попостнее, тоньше в губах, линия волос значительно выше… Через волосы, кстати, тянулась знакомая полоса – белая на угольно-черном. Он попробовал было потрогать физиономию рукой, но обнаружил, что его как назло охватила странная летаргия и какая-то тупая, неповоротливая вялость: рука лишь слабо трепыхнулась, и дальнейшего насилия над нею он вершить не стал.
Тут оказалось, что в пещере звучит некий голос, и он произносит всякие новые слова, которые Пол лишь