И, наконец, змея обмякла. Птица выпуталась из витков ее тела, клюнула напоследок еще раз и, закинув голову, возопила пронзительно и триумфально. А затем медленно, с болью развернула крылья и поднялась в воздух.
Молнией метнулась змеиная голова, и челюсти сомкнулись на правой ноге летуна. Как кнутом, Талкне забросил Продромолу с размаху в воду – ногу не отпуская! – и сам немедленно скользнул следом и обвился вновь вкруг него.
– Ты не покинешь пределов этого мира, – повторил он, увлекая добычу на глубину.
– Пол! – воскликнула та. – Ты не ведаешь, что творишь…
Настало молчание – змей увлекал его все дальше от берега… – но вот пришел и ответ, и он был:
– Нет, ведаю.
И Талкне ушел под воду, унося с собой Продромолу.
На мгновение птица почти освободилась и с громовою силой стукнула клювом в затылок змеи – но уже в следующее клыки рептилии нашли ее шею и вонзились в нее, и сжались.
Когда воды вскипели вокруг и этот страшный клюв молотом пал на змеиный череп, Пол почувствовал, как сознание его угасает. Все вдруг стало страшно далеким. И смыкая накрепко зубы на шее врага, он уже покидал эту сцену, уплывал из нее, словно действующими лицами в ней были кто-то другие… двое других…
Лихорадочно корчась, он никак не мог сбросить шейный захват. И, погружаясь все глубже под воду, Генри Спир видел, как поднимается ночь и укутывает его черным своим покрывалом. Он хотел закричать. Он попробовал призвать свои силы, но умер, не успев довершить необходимого построения Искусства.
Глава двадцатая
Он куда-то шел…
Пешком.
Кругом клубился туман, в нем то и дело возникали и пропадали фигуры. Среди них была одна очень знакомая, с посланием…
Холодно, очень холодно. Он на самом деле хотел одеяло, но вместо него ему в руки сунули что-то другое. Зато от этого другого сразу полилось тепло, и это было хорошо. Стонущие звуки прекратились. Оказалось, он до сих пор едва сознавал их наличие.
Он покрепче сжал предмет, который ему дали, и, кажется, от него передалась некая сила.
– Пол! Ну, давай же, просыпайся! Скорее!
Так, было же какое-то послание…
Ему надавали по щекам.
Щеки? Это которые на лице?
Ага, стало быть, у него есть лицо.
– Проснись!
– Вот еще, – сказал он и стиснул посох…
Посох!
Тут-то он и открыл глаза.
Перед ними тоже маячило лицо… видимо, чужое. И не в фокусе. Но даже в таком виде в нем присутствовало нечто знакомое. Потом лицо решило приблизиться, и эффект размытия выключили.
– Мышпер.
– Да вставай же ты! Торопись! Они уже все шевелятся!
– Они? Не знаю никаких «оних»… А.
Пол попытался сесть, и Мышперу пришлось ему помочь.
Справившись с этой задачей, Пол оценил, что действительно держит посох отца. Который, между прочим, он самолично…
– Ты откуда это взял? – с неподдельным интересом вопросил он.
– Да потом же! Пусти его в дело!
Пол окинул взглядом помещение.
Ларик перекатился на бок и теперь лежал лицом к нему. Глаза его были открыты, но понимание происходящего в них, прямо скажем, отсутствовало.
На другом конце зала, возле дверей, возился и стонал Райл Мерсон.
Краем глаза Пол заметил, что над жертвенным камнем медленно поднялась тонкая ручка Таисы.
Что там Спир толковал про слабину воли? Ага, вон, кстати, и он – тоже пытается сесть.
– Это все враги? – деловито осведомился старина Мышпер. – Ты бы лучше что-нибудь с ними сделал – с теми, которые… Ой, быстрее!
– Уходи отсюда, – приказал Пол. – Ноги в руки, и бегом!
– Я теперь тебя не оставлю.
– Придется! Как бы ты сюда ни попал…
– Через окно.
– Вот так же и проваливай. Ходу!
Пол утвердился на одном колене и выставил в сторону Генри Спира посох, глядя на врага поверх него. Мышпер благоразумно покинул поле зрения, но сбежал или стратегически отступил, неизвестно.
Еще откуда-то отчетливо пахло драконами.
В руке уже пульсировало, и Пол благодарно поежился: слава богам, сила не покинула его в самый важный момент!
Маленькая и такая невинная с виду статуэтка так и стояла на луче диаграммы лицом ко Вратам.
Он встал и толкнул волю через скипетр; обе ладони отозвались покалыванием. Через весь организм прокатилось ощущение, как от долгой, но неслышной органной ноты.
Спиру придется умереть, это яснее ясного.
Если оставить его жить, это и будет то самое большее зло, чем если убить. Так ответственность за все, что он потом натворит, ляжет на Пола.
Со звуком, напоминающим раскат грома, простыня почти жидкого пламени вылетела из скипетра и пала на Генри Спира. Зал ярко озарился, и по неровным стенам в лихорадочной пляске заметались тени.
Впрочем, дальше огненная завеса разошлась посередине и открыла мистера Спира – тот уже стоял с повелительно воздетой правой рукой.
– Ты как умудрился наложить лапу на эту вещь? – поинтересовался он, без труда перекрывая рев огня.
Ответить Пол не потрудился; вместо этого он вложил все силы в попытку закрыть завесу обратно. Словно окровавленные ножницы в неверной руке, края качнулись в сторону человека посредине, потом от него. Пол ощутил, как возросло противодействие… потом ослабло – видимо, к противнику силы тоже возвращались урывками.
– Это твой там дракон за окном? – продолжил светскую беседу мистер Спир. – Их нужно в ежовых рукавицах держать. Сам я, знаешь ли, драконов терпеть не могу, воняют выдохшимся пивом и тухлыми яйцами сразу – а, каково!
Пламя с силой разлетелось в стороны – и начало наступать на Пола, загибаясь рукавами с флангов. Он скрипнул зубами, и движение остановилось. От мысли о том, что даже со скипетром его возможности значительно уступают вражеским, Пола затошнило. Сила Спира планомерно нарастала по мере того, как тот приходил в себя, а его собственная, кажется, достигла своих пределов.
Пламя опять закачалось, но придвинулось еще ближе. Переключаться на новый режим атаки было уже слишком поздно, а даже если возможно – все равно бесполезно.
– Хороший у тебя инструмент, сильный, – медленно проговорил Спир, словно читая его мысли. – Но никакое орудие не сможет того, чего не может держащая его рука. Ты молод, мальчик, и только недавно вошел в силу. Тебя не хватит на ту задачу, которую ты себе поставил. Хотя в этом мире никого бы не хватило, можешь мне поверить.
Он шагнул вперед, и огонь грозно взревел.
– Захлопни пасть! – посоветовал Пол и попробовал изгнать пламя, но оно не послушалось.
Спир сделал еще шаг, но вынужден был остановиться –