197
Там же. («Майская ночь или утопленница»). С. 73–74.
198
Гоголь Н. В. Собрание сочинений. Том 1. С. 73–74.
199
Гоголь Н. В. Собрание сочинений. Том 1. С. 44.
200
Гоголь Н. В. Собрание сочинений. Том 1. С. 20.
201
Гоголь Н. В. Собрание сочинений. Том 1. С. 130.
202
Гоголь Н. В. Собрание сочинений. Том 1. С. 58.
203
Во французском переводе есть что-то сближающее немецкое Unheimlich с русским образцом: тревожащая странность, inquietante etrangete, – очень точный и влекущий к себе образ. Но все-таки это не чудное, не то, что мы называем чудачеством, а человека – чудаком или чудиком. Например, в русской лексике: «Чудно все это…» означает констатацию того, что не поддается объяснению с точки зрения здравого смысла, и даже – отрицание происходящего.
204
Фрейд З. Художник и фантазирование. М.: Республика, 1995. C. 268.
205
Гофман Э. Т. А. Избранные произведения в 3 т. Том I. М.: Художественная литература, 1962. С. 58.
206
Гоголь Н. В. Собрание сочинений. Том 2. С. 175.
207
Фрейд З. Указ. соч. С. 279.
208
Гофман Э. Т. А. Избранные произведения в 3 т. Том I. С. 257.
209
Гоголь Н. В. Собрание сочинений. Том 3. («Портрет»). С. 71.
210
Гофман Э. Т. А. указ. Соч. Том 1. С. 249–250.
211
Гофман Э. Т. А. указ. Соч. Том 1. С. 250.
212
Гоголь Н. В. Собрание сочинений. Том 3. С. 76.
213
Гоголь Н. В. Собрание сочинений. Том 3. С. 76–77.
214
Гоголь Н. В. Собрание сочинений. Том 3. С. 77.
215
Вот этот переход от веселости к демоническому, нарастание тревожности, развитие чувства страха тщательно прослеживается Ю. Манном в книге: «Сквозь видный миру смех…». Жизнь Н. В. Гоголя. 1809–1835. М.: Мирос, 1994. С. 271–282.
216
Белый А. Мастерство Гоголя. С. 127.
217
Когда сегодня перечитываешь заметки о Гоголе известных теоретиков всеединства (например, В. В. Зеньковского), то поражаешься, как оказалось легко отделить Гоголя-сочинителя от Гоголя-проповедника новой Церкви. Естественно, «первый» Гоголь предстает незначительным, если не смешным неудачником по сравнению со «вторым», Гоголем позднего периода, приверженного будто бы глобальной идее теократического строительства культуры. Но Гоголь-сочинитель – не повод и не мост для обращения его в Гоголя-проповедника. Но таково было время, которое легко обесценивало достигнутое тем, чего достигнуть было невозможно. (См., например: Зеньковский В. В. История русской философии. Т. I. Ч. 1, Л.: Эго, 1991. С. 192–193).
218
Все наиболее авторитетные исследователи (О. М. Фрейденберг, К. Леви-Строс, Э. Р. Доддс, Ж.-П. Вернан и др.) отстаивали мысль, наиболее точно выраженную в термине Доддса «психическое вторжение». Ср., например: «Но у гомеровского человека тюмос (дух) не имеет тенденции к тому, чтобы восприниматься как часть эго: он обычно появляется как самостоятельный внутренний голос. Человек может иметь даже два таких голоса, как у Одиссея, когда он “решает в своем тюмосе” убить Циклопа немедленно, а второй голос (…) удерживает его. Эта привычка, так сказать, к “объективации эмоциональных всплесков”, к обращению с ними как с не-я должна была широко открыть дверь религиозной идее психического вторжения, которое, как часто говорится, воздействует не прямо на самого человека, но на его тюмос, либо на его физические органы – грудь или диафрагму». (Доддс Э. Р. Греки и иррациональное. СПб.: Алетейя, 2000. С. 34).
219
Лоренц К. Оборотная сторона зеркала. М.: Республика, 1998.
220
Лоренц К. Оборотная сторона зеркала. М.: Республика, 1998. С. 381.
221
Ср.: «Вообще Гоголь отличался всякими странностями, даже и в словах. На деле же он иногда превосходил самого себя. Забывая часто, что он человек, Гоголь, бывало, то кричит козлом, ходя у себя по комнате, то поет петухом среди ночи, то хрюкает свиньей, забравшись куда-нибудь в темный угол. И когда его спрашивали, почему он подражает крикам животных, то он отвечал, что “я предпочитаю быть один в обществе свиней, чем среди людей”. Такое отрицание было у него к обмену мыслей между людьми. Так, он не любил нас, детей аристократов, будучи сам демократом». (Вересаев В. Гоголь в жизни. Систематический свод подлинных свидетельств современников. М.-Л., 1933. С. 61).
222
Ср.: «Строго говоря, Гоголь – одно из таких прозвищ, недоразвившееся до фамильного имени. Подлинное фамильное имя великого писателя, как известно, – Яновский, слившееся с прозвищем в двойную фамилию: Гоголь-Яновский». (Бицилли П. М. Избранные труды по филологии. М.: Наследие, 1996. С. 629).
223
А. Белый попытался составить полную фонотеку «мелодий» Гоголя. Свои изыскания скрепить теорией первоначальной звуковой метафоры. «Как пианист, способный извлекать глубокие звуки, порою шалит за роялем, завивая трели, подражающие пенью птиц, так порой Гоголь виртуозит звукоподражаниями; подражание звуку открываемой двери… трение одежд о дверь; вот удары конского копыта о деревянное крыльцо…» (Белый А. Мастерство Гоголя. С. 233–234.) Белый, мне кажется, здесь не совсем точен: ведь Гоголь подражает не реальному звуку, а тому звуку, который нас поразит, заставит увидеть за ним нечто, что может быть дверью, но дверью не простой, а особой, или вообще не имеющей никакого сходства с реальной дверью. Ведь и сам Белый использует набор звуков для словесных ударов и взрывов, которые не имеют часто никакого семантического значения. Звуки, что мы слышим, не заполняют собой пространство рассказа, лишены эффекта резонации, они ничего не изменяют, и ничто собой не насыщают, они не длятся.
224
Белый А. Мастерство Гоголя. С. 135.
225
Вересаев В. Гоголь