Я видела, как дракон выдыхает пламя. И сейчас всей своей крошечной застывшей сутью поняла, что незваный гость готовится сделать то же самое.
— Не собирался никого жечь, уважаемый! — рассмеялся дракон. — Не стоит так трястись, я не одобряю методы моего дома. Госпожа Сорель, так мы можем поговорить?
— Во-первых, леди Макбрайд, — холодно откликнулась я. — Во-вторых, кто спрашивает?
Сама не знаю, откуда во мне взялась эта смелость. Я стояла перед своей смертью и дерзила ей в лицо. Один выдох огня, и от меня и пепла не останется.
Дракон рассмеялся.
— О, конечно, простите мне мою дерзость, леди Макбрайд. Меня зовут Киллиан Гиавери. Мы получили ответ Орана, и вот я здесь!
— Но до этого ваша семейка ударила меня Хлыстом, — напомнила я. Киллиан посерьезнел.
— Да, и я хочу принести извинения. Моя кузина Луавера очень несдержана и предпочитает, скажем так, силовые методы.
— Извинения лучше подкрепить чем-то повесомее слов, — ответила я. — Эта ваша Луавера едва не отправила меня на тот свет.
Киллиан едва заметно улыбнулся краем рта.
— Конечно. Любая сумма, которую вы назовете, сегодня же будет перечислена на ваш счет. Когда драконам нужно, они не жадничают.
Шольц осмелел настолько, что показал мне большой палец. Знай наших! Люди с Макбрайдских пустошей ничего и никогда не упускают.
— Но до этого я все-таки хотел бы побеседовать с вами наедине, — произнес Киллиан уже жестче. Мы вышли на улицу, отошли в сторону от лавки и встали под фонарем. Дракон покосился в сторону моей строящейся пекарни и сонно прикрыл глаза.
— Итак, — сказал он намного холоднее, чем говорил в лавке. — Вы действительно истинная пара, иначе Хлыст оставил бы от вас только жирный пепел. В Оране сейчас много магии?
Я только руками развела. Страх начал потихоньку отступать — возможно, Киллиан умел его контролировать.
— Понятия не имею. Но он сумел отшвырнуть магией одну очень агрессивную даму.
Киллиан нахмурился. От него веяло очень хорошими духами, огнем и кровью — убийственное сочетание, которое могло любого человека вогнать в состояние вязкой покорности.
“Хоть бы Оран скорее принес круассаны в лавку! — взмолилась я. — Тогда он нас увидит. И поможет мне”.
— Узор из перьев на его груди, — продолжал дракон. — Он наливается огнем?
— Да.
— Вы уже сочетались браком?
— Нет. Я жду документы о разводе.
— Вы разделяли ложе?
— Нет, — невероятным усилием воли я сумела освободиться от навязанного подчинения и воскликнула: — Какое ваше дело? Джентльмен не задает таких вопросов даме!
Киллиан вздохнул, и мне вдруг сделалось легче, словно с горла убрали невидимую руку. Темное зимнее утро наполнилось красками, в нем проступили все оттенки синего и золотого.
И я поняла, что конкретно этот дракон не желает нам зла. Он приехал, чтобы разобраться в случившемся.
— Я не просто задавал вопросы, — сказал Киллиан. — Я анализировал в это время ваш энергетический фон. Надо было выяснить, насколько тесно связь истинной пары сумела переплести вас с моим несчастным родственником.
— Несчастным? — переспросила я. — Вы жалеете его?
Дракон повел плечом.
— Я всегда симпатизировал Орану. И не одобрил решение семьи. Он не заслужил проклятия и изгнания.
Я нахмурилась. Слишком уж мягко стелил этот родственник. Как бы не пришлось жестко спать.
И я ему не верила. После того, как дракон сжег мою пекарню, я вообще не верила драконам.
— Но его прокляли и изгнали. За то, что он дал пощечину мерзавцу, который травил людей и не видел в этом ничего плохого, — отчеканила я. — А еще за то, что надо было освободить местечко для этой вашей Луаверы. Оран не позволил бы распродавать коллекции Генерального музея, с его-то порядочностью! А она — всегда пожалуйста.
Я не знала эту Луаверу, но представляла ее исключительной дрянью.
— Вижу, вы не только привлекательны, но и умны, — улыбнулся Киллиан. — Да, Оран показал себя очень совестливым. Добрым — а для дракона доброта это то, что мешает делать деньги. И все сложилось так, как сложилось. Мой дом доволен и не хочет менять существующее положение дел.
— Мы тоже не хотим, — ответила я. — И без вас дел хватает, знаете ли.
Улыбка Киллиана сделалась шире.
— То есть, Оран настроен оставаться здесь? — уточнил он. — И вы не покинете Макбрайдские пустоши?
— Конечно, нет, — недовольно ответила я. — У Орана здесь любимое дело. И уважение. И…
— Ты?!
Мы с Киллианом обернулись. Оран неслышно подошел к нам с коробкой свежевыпеченных круассанов.
Его лицо было искажено болью.
* * *
Некоторое время бывшие родственники смотрели друг на друга, а потом Оран негромко произнес:
— Не думал, что это будешь ты.
Киллиан попытался улыбнуться. Видно было, что ему не по себе. Очень сильно не по себе.
— Напросился, — признался он. — Дед не хотел меня отправлять сюда, говорил, что я всегда был на твоей стороне, а отправлять одного приятеля на допрос другого это не лучшая идея. Но, как видишь, я сумел настоять.
Я замерла. Даже дышать боялась.
У меня не было причин любить драконов. Но Киллиан смог произвести на меня пусть не приятное, но хорошее впечатление. Не выглядел он змеем, гадиной, способной уничтожить важное и дорогое одним плевком огня.
— Я встретил истинную пару, — сказал Оран. — Возможно, истинность поможет сбросить оковы семейного проклятия. Мой дом боится этого, не так ли?
Киллиан кивнул.
— Верно. Особенно Луавера. Она первая почувствовала движения энергетических полей… и поспешила принять меры.
Лицо Орана обрело свирепую тяжесть, словно он хотел броситься. Я торопливо дотронулась до его запястья; он дернул головой в мою сторону, и жутковатое выражение несколько смягчилось.
Вспомнилось, как он расшвыривал бандитов тем вечером. Попади ему сейчас Луавера под руку, ей бы не поздоровилось.
— Заказать мою истинную наемным убийцам — это принять меры? — уточнил Оран с обманчивой мягкостью. Киллиан нахмурился.
— Я этого не одобряю. Вообще узнал об этом, когда дед созвал собрание всех членов дома Боллиндерри и зачитал твой ответ, — Киллиан печально усмехнулся и протянул руку. — Дружище, ты же знаешь. Я всегда был на твоей стороне.
Оран опустил коробку с круассанами в эту руку так быстро, что Киллиан едва успел ее подхватить. Покосившись в сторону молочной лавки, я увидела Алпина и Большого Джона: гном выглядывал из-за приоткрытой двери с обрезом в руках и, судя по свирепому выражению лица, был готов пустить его в ход.
— Раз ты на моей стороне, то отнеси коробку в лавку, — Оран мотнул головой в сторону дверей, и Большого Джона как ветром сдуло. —