— Именно им она и принадлежала, но зарегистрирована была как мелкое фармацевтическое предприятие, — пояснил мужчина. — Производство пастилок от кашля, болеутоляющих лекарств и прочего. Если бы правительство прознало о том, какие исследования профессор Волков вел на самом деле, без суда и следствия дело не обошлось бы. А если бы еще и факт проведения опытов на живых людях вскрылся…
— Но как они догадались бы о том, что там происходит? Группа парамедиков вряд ли принялась бы что-то разнюхивать, приехав на вызов.
— На тот момент мы не знали, отчего Минхо потерял сознание. И если бы причиной этому стала повышенная концентрация используемых нами веществ в его организме… Попусту рисковать не хотелось.
— Но потом причина всё же выяснилась?
— Да. Причина его состояния выяснилась в тот же вечер, — покачал химик головой. — Именно я взял на себя ответственность отвезти Минхо в больницу после безрезультатных попыток привести его в чувства. И увы, это была не усталость…
* * *
Хвангапур, частная клиника в районе Чжунчхо.
Двадцать два года назад…
— Третья стадия?.. — пробормотал Вун, сидя в кабинете напротив доктора и с трудом веря в озвученный им диагноз. — Но как такое возможно? Никаких… никаких симптомов я за ним не замечал.
— Господин Джу уже полгода состоит на учете в отделении онкологии, хотя, по правде говоря, даже так он обратился к нам слишком поздно. Рак головного мозга — само по себе коварное заболевание, и симптомы его проявляются далеко не сразу. К сожалению, дискомфорт человек начинает ощущать с третьей или четвертой стадии, и к тому моменту оперативное вмешательство уже не гарантирует выздоровление.
— А как же лучевая терапия?
— Господин Джу предпочел от нее отказался, — последовал ответ лечащего врача.
Вун уже догадывался, по какой причине его коллега это сделал. Лечение онкологии — процесс дорогостоящий, а Минхо всего лишь год назад выпустился из института. Да, профессор Волков прилично оплачивал работу даже младших своих лаборантов, но этих денег всё равно не хватило бы на покрытие всех медицинских расходов.
У молодого парня просто не оставалось другого выбора, кроме как пичкать себя таблетками в надежде на ремиссию. И при всём этом коллегам своим он не сказал о заболевании ни слова. Продолжал вкалывать наравне с остальными, пока в конечном итоге не свалился без сил.
— Какой тогда прогноз? — бросил химик взгляд на подсвеченные рентгеновские снимки. — Сколько ему осталось?
— В лучшем случае около двух лет. Но не больше. И даже если бы господин Джу прямо сейчас решился начать прохождение лучевой терапии, вероятность ремиссии составила бы всего процентов… двадцать.
* * *
— Двадцать процентов? — переспросил я, и господин Сон кивнул. — Вот уж, действительно, человек, которому нечего терять… Выходит, наш главный кандидат — младший сотрудник лаборатории по имени Джу Минхо?
— Минхо первый, кто пришел мне в голову, это так, — неуверенно произнес мужчина. — Но…
— Дайте-ка угадаю, — сложил я пальцы в замочек перед собой. — Он мертв?
— Скончался еще за неделю до того злополучного рейса.
— А причина?
— Точная причина лично мне неизвестна. Вроде как попал в аварию. Автомобильную. В какой-то момент не явился на работу, а немного погодя…
— То есть, — снова перебил я химика, — спустя два года после того, как вы узнали о диагнозе Минхо, он всё еще исправно продолжал работать в лаборатории? Ему ведь два года жизни и обозначили. К тому моменту рак уже должен был перейти в терминальную стадию. Этот парень и с кровати встать не смог бы без посторонней помощи. Это вас не смутило?
— Я думал об этом, но, поверьте, проблем мне тогда и своих хватало с лихвой. Лабораторией в отсутствие профессора заведовал я. Слишком многое навалилось, а улучшение состояния Минхо списал на ремиссию. Мы так и не поговорили, как следует, после его обморока, да и не спешил я сам поднимать разговоры подобного рода. Не так уж мы были с ним близки, чтобы лезть в чужую жизнь.
— И до самого закрытия лаборатории он продолжал заниматься утилизацией сыворотки?
— Как и все младшие сотрудники, — закивал господин Сон.
— А какова вероятность, что утилизированная сыворотка излечила бы его на последней стадии рака мозга?
— Понятия не имею! Говорил же, что результаты ее использования могли быть максимально непредсказуемыми, как в лучшую, так и в худшую сторону. Но даже если бы Минхо решился использовать отходы в собственных интересах, чтобы вылечиться, то смерть его всё равно настигла. Какой же тогда спрос может быть с мертвеца?
— С мертвеца — никакого, — не смог не согласиться я. — Выходит, это всё, что вам известно?
— Полагаю, что всё.
Хм… А я вот упорно отказывался верить, что мы в очередной раз зашли в тупик. Если сыворотка изначально позиционировалась как лекарство от всех болезней, то парень, о котором у нас зашла речь, вполне мог соблазниться возможностью начать с ее помощью новую жизнь. Достать рабочую версию у него получилось бы вряд ли, а потому оставались только отходы производства с непредсказуемыми последствиями. Своеобразная лотерея для человека, который уже одной ногой стоял в могиле.
Но если подумать о том, что поздние версии сыворотки не только в разы ускоряли регенерацию, но и наделяли носителя прочими сверхчеловеческими способностями… Во что она со временем могла бы превратить простого младшего лаборанта Джу Минхо? И в самом ли деле он погиб в той аварии?
Поднять архивы? Связаться с родственниками? Взглянуть на свидетельство о смерти и ее причину? Возможен ли вариант, что парень занимался перепродажей утилизированного продукта третьим лицам?..
Сегодня я рассчитывал получить ответы, но, как это частенько бывает, оброс кучей новых вопросов. Зато мы наконец-то могли сдвинуться с мертвой точки, что не могло не радовать.
Хотелось прямо сейчас связаться с Джинхёком, чтобы начать копать под подозрительного лаборанта, однако уговор есть уговор.
Профессор Сон поделился со мной ценной информацией, а я, в свою очередь, как мы и условились, описал ему все последствия приема сыворотки на организм. По большей части пересказал заключение Пак Джису, включая серию проведенных надо мной тестов. От себя добавил немногое — про интуицию, скорость регенерации и пару-тройку историй из жизни, в которых они проявили себя особенно хорошо. Всё-таки, после стольких лет работы над сывороткой, бывший ассистент моего отца имел полное право знать о том, что она сотворила со мной.
Мужчина слушал меня, затаив дыхание. Не перебивая, но периодически кивая, хмыкая и подмечая что-то про себя. Только о сестре я