ИВОНН А. ПЕРЕЙРА
Рио-де-Жанейро, 17 января 1964 года"
ПРЕДИСЛОВИЕ
Пусть эти страницы, рожденные из искреннего желания быть полезным, станут свидетельством моей солидарности с людьми, моими братьями перед Богом. Пусть они знают, что в день, когда могила закроется над безжизненным телом человека, для его души начнется новая эра бессмертной судьбы.
Пусть высохнут слезы тоски у могил; пусть утихнет отчаяние в сердцах матерей перед гробом ребенка, который больше не улыбается; пусть поднимет голову старик, чье уныние видит лишь смерть впереди. По эту сторону могилы существует, реальна и бесконечно более интенсивна и осязаема жизнь, которой наделил нас Создатель, жизнь, которая в земных декорациях кажется нам такой короткой и мучительной! Человеческое существо продолжает жить как Дух, сохраняя разум и волю после тления смерти, которая есть не что иное, как переход из ненормального состояния — воплощения — в нормальное и истинное состояние — духовное!
Если хотя бы один из возможных читателей этих страниц сможет унять боль и разрешить сомнения относительно важного вопроса о бессмертии человеческой души, удостоверившись в истине, которую пытаются засвидетельствовать тысячелетиями, я буду считать себя вполне вознагражденным за трудности, которые мне пришлось преодолеть, чтобы надиктовать их. Если хотя бы один из них почувствует, что его сердце вдохновилось ими на поиски святых христианских учений, я возликую от радости, восхваляя Господа за то, что Он дал мне возможность быть полезным ближнему. И если хотя бы один последователь Спиритического Откровения — которому я сегодня отдаю дань уважения и восхищения — поймет, что я внес небольшой вклад в посев на обширных полях, которые ему предстоит возделывать, моя совесть будет успокоена уверенностью в том, что я исполнил священный долг.
Но я пишу только для бедных, простых и страждущих. Я знаю, что только они поймут и примут меня. Поэтому я даю им свое свидетельство о бессмертии за гробом. Пусть это свидетельство станет источником мира, радости и братства для тех, кто меня прочтет — таковы мои пожелания, которые я здесь оставляю.
Рио де Жанейро 12 ссентября 1962 года
1
ЦАРСТВО БОЖИЕ
Когда фарисеи спросили Его: "Когда придет Царствие Божие?", Иисус ответил им: "Царствие Божие не придет приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо Царствие Божие внутри вас".
(ЛУКА, 17:20–21)
Войдя в Иерихон, Иисус проходил через город. И был там человек, именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый. Он искал увидеть Иисуса, кто Он, но не мог из-за народа, потому что был мал ростом. И, забежав вперед, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее. Когда Иисус пришел на это место, Он, взглянув, увидел его и сказал ему: "Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме". И он поспешно сошел и принял Его с радостью. И все, видя то, начали роптать, говоря, что Он зашел к грешному человеку. Закхей же, став, сказал Господу: "Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо". Иисус сказал ему: "Ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама, ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее".
(ЛУКА, 19:1-10)
Я принес в загробную жизнь искреннее желание научиться любить и служить ближнему. Полагаю, что в последние дни моей жизни защитные интуиции, милостиво питаемые небесными друзьями, которые сочувствовали моей печали о том, что я не смог быть столь братским по отношению к другим, как того желал, говорили мне о новых путях, которые я должен был избрать, весьма отличных от тех, что указывало мне порочное общество моего времени.
Я унес эту печаль в могилу. И эта печаль усилилась по ту сторону могилы и превратилась в страдание. Затем в стыд. И в раскаяние. Поэтому я понял, что за порогом смерти единственная заслуга, которая нам позволена — это та, что дарует любовь. И я, желавший любить, но по-настоящему не любивший; бывший злопамятным, когда должен был быть мягкосердечным; проявлявший нетерпение и презрение — сколько раз! — там, где требовались нежность и снисходительное внимание, понял, что ничего не знаю, что не сделал ничего хорошего и что необходимо заново учиться всему, что нужно душе для восстановления себя перед собственными понятиями.
Однажды (говорю "однажды", чтобы люди меня поняли, потому что в этих духовных краях нельзя так выражаться, поскольку здесь неизвестны дни и ночи, разум существует лишь в вечном моменте), однажды я попросил у Того, Кто Есть, милости дать мне возможность научиться истинной любви к ближнему, такому обучению, которое насытило бы мою душу до самых дальних фибр, заставив исчезнуть комплекс идеи нелюбви, в которой я считал себя прожившим.
Я "гулял" по безграничному Пространству, задумчивый и удрученный, порой вспоминая свои прежние прогулки по лесу Ясной Поляны, беседуя с собственной совестью, принимая определенные решения и неотложные планы.
Прошло немного времени с тех пор, как я оставил червям то, что было моей человеческой социальной личностью, разум, привыкший с колыбели к русским пейзажам, рисовал для себя привычные картины моей родной земли: заснеженные степи, сливающиеся с горизонтом, где ветер поднимал снег, собирая его в холмики, множащиеся до самого горизонта; деревни с избами, оживленные работой жителей, всегда занятых своими делами; скот, мычащий в час отдыха; крестьянки, болтающие или напевающие, собирая белье, сохнувшее на ветру с утра; сани и тройки, возвращающиеся с дородными хозяевами, хорошо укутанными и еще более спокойными под своими шубами, после того как проехали 5 или 8 верст, довольные результатами своих покупок и продаж…
Но вдруг все изменилось.
Я оказался в бледно-голубом поле, сияющем зарей, чье великолепие окрашивало нежными красками огромный регион. И там, сидящий, задумчивый, словно созерцающий что-то, что я был бессилен также различить, я увидел привлекательную фигуру, чей облик меня удивил. Можно было подумать, что я находился в присутствии одного из тех учеников Назарянина, из тех, кто анонимно следовал за ним в его странствиях по отрогам Иудеи и пшеничным равнинам Галилеи.
Присмотревшись ближе и внимательнее, я понял, что фигура беседует с небольшим собранием слушателей, сидящих на земле вокруг него, как принято на Востоке, словно давая интервью или урок. Вокруг простирался восточный пейзаж, напоминающий библейские описания. У меня возникло впечатление, что время отступило на два тысячелетия, перенеся меня, незаметно для меня самого, в