На этот раз бородач удивлённо поднял брови, а затем нахмурился:
— Ты, женщина, болтаешь много. Где же это видано, чтобы баба получала удовольствие в постели? Грех это страшный, коли так будет. Тебя, видать, сам дьявол искусил, раз такие слова вслух произносишь, а я ещё пожалел, пытался уговорить санджара на наручи. — Он громко прицыкнул. — Если баба начнёт получать удовольствие в постели, то пойдёт своими телесами соблазнять все отражения Владыки на песке и земле! Ужас будет! Чур меня, джинны пустыни, отгоните эти видения… Это же хаос начнётся, неизвестно от кого дети нарождаться станут…
— Но…
Селянин покачал головой, показывая, что общаться больше не намерен. Он поднял моё предплечье, поднёс к оранжевому свету костра и недовольно потрогал пальцем кожу вдоль кости, нажимая то тут, то там. Второй рукой он небрежно держал проклятые щипцы. Гул в голове нарастал. Мне даже послышался в нём вой гиен.
Я зажмурилась, не в силах больше смотреть. Ожидая колоссальной боли, а может быть, даже мучительной смерти.
Секунда, другая, третья…
Боли всё не было, но тот гул вдруг стал очень чётким, таким знакомым, а дальше кто-то из мужчин пронзительно закричал:
— А-а-а, гиены напали! Хватайте ору-у-ужие!
Я открыла глаза, но, ослеплённая костром, не сразу смогла понять, что происходит, а когда мрак расступился, испуганно отпрянула. Мужчина с щипцами лежал передо мной с прокушенной шеей. Стеклянные глаза бородача смотрели в небо, а огромная серая гиена терзала его брюхо, чавкая и отрывая от тела шмат за шматом. Затошнило. Левее завизжала Франгаг. К ней тут же бросился Гафур, разбрасывая обезумевших от голода животных голыми руками. Где-то на периферии зрения сражался ещё один паладин, размахивая разбитой чашкой. Пространство наполнилось хаосом, искажёнными от страха лицами, мельтешением, криками и предсмертными хрипами, а затем кто-то схватил меня за талию.
По инерции я попыталась отпрянуть, но любимый голос буквально выбил почву из-под ног:
— Стой! В костёр же свалишься!
Я резко обернулась и уставилась на полуобнажённую рогатую фигуру в песке, багровых разводах и пыли. Знакомые черты безупречного лица — красивые, несмотря на следы усталости и боли. Тёмные гипнотизирующие карие глаза…
— Янн?!
Это было слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Наверное, меня уже пытают теми ужасными щипцами, а это всё снится.
— Да, это я. Шейна, надо быстрее уходить, у меня почти нет сил. Гравибайк за той халупой…
Я только сейчас обратила внимание, что цварга сильно шатает. Он уже не столько удерживал меня от костра, сколько частично завалился. Такой горячий. Такой любимый.
Несмотря на кишащий вокруг нас ужас, стоны, крики, вой и лязг, я почувствовала, как глаза защипало от счастья.
— Ты пришёл, — всхлипнула я, всё ещё боясь поверить, что не сплю.
— Ну конечно пришёл, — улыбнулся Янн и, увидев мои связанные руки, взмахнул хвостом.
Миг — и отвратительно грубые верёвки, всё это время раздражавшие кожу запястий, опали. «Как у него это получается так легко?» — подумала я, всё ещё не без восхищения рассматривая мужчину. Уже второй раз он появлялся из ниоткуда и спасал меня.
— Пойдём. — Янн настойчиво потянул меня вбок.
— Пойдём, — эхом откликнулась я, возвращаясь в реальность. В этот миг ещё одна огромная гиена промчалась перед нами, набрасываясь на толстого мужика, вышедшего на шум с арбалетом наперевес из соседнего дома.
— А гиены… — растерянно протянула я, не зная, как сформулировать. Янн, как всегда, понял без пояснений.
— Они со мной. Всё будет в порядке, пока действует стимулятор…
Цварга внезапно резко покачнуло, и он, шумно дыша, начал оседать. Казалось, скала навалилась на мои плечи. Я попыталась подхватить мужчину за талию крепче, но цварг оказался безумно тяжёлым! Ко всему, он явно не хотел, чтобы я помогала.
— Шейна, беги.
— А ты?!
— А я здесь полежу. Немного отдохну и тоже приду, — вздохнул он, оседая на грязную землю уже целиком. Пот струился по его лбу и шее, блестел на торсе и даже пропитал брюки, так как они потемнели. Хотя, возможно, это была кровь. — Там гравибайк. Заведи его и улетай. Настройки сами на «Галилею» приведут.
— Я никуда без тебя не полечу! Ты же умрёшь! — всхлипнула я, чувствуя, как на меня вновь накатывает лихорадочное состояние дрожи. Пустынные духи, не забирайте его у меня, умоляю! Это так жестоко!
— Полетишь, — жёстко перебил цварг и добавил мягче: — Шейна, ну сама подумай, меня даже колья в ловушке не убили. Это всего лишь усталость. Со мной всё будет хорошо. — Он тепло улыбнулся. — Ты забыла, как ещё недавно называла меня божеством? Меня нельзя убить. Пообещай, что сейчас же отправишься на шаттл и дождёшься там Фабриса.
Он лёг на землю, но продолжал смотреть на меня. По-доброму так. Но строго. На меня никто так никогда не смотрел…
«Мужчина — воплощение Владыки, ему нельзя перечить», — всплыли строки «Саги Первых Дней» в голове.
— Обещаю, — чувствуя слёзы в горле, ответила я.
Янн прикрыл глаза и облегчённо вздохнул. Так, будто сделал самое важное, что от него требовалось.
— А теперь беги! — прошептал он, но я всё равно услышала.
Подхватила подол длинной туники и побежала, стараясь не обращать внимания на царящий ад вокруг. Пустынные гиены остервенело бросались на жителей деревни, пахло кровью, раздавался свист болтов паладинов — самые умные заперлись в домах и теперь пытались отстреливаться из окон, в одном из домов надрывался от плача проснувшийся среди ночи младенец.
Каких-то двадцать метров — и за углом глинобитного здания действительно стоял железный верблюд Янна. Я привыкла, что на наших прогулках цварг уверенно им управляет, а я прижимаюсь сзади к его широкой крепкой спине. Это было настолько естественно… Мужчина на Террасоре всегда и везде первый. Я сама даже на теплокровных животных ездить не умела! Раз в год, когда эмир разрешал выбраться к оазису, всех женщин перевозили в паланкинах.
Судорожно вздохнув, я подошла к гравибайку и перекинула ногу. Села так, как садился Янн, озадаченно осмотрела руль. Кажется, он нажимал вот эту зелёную кнопку и после проворачивал правую ручку? Железный верблюд взревел так, что я испугалась, но в то же время обрадовалась.
Получается! Под Янном это животное тоже издавало такой звук!
Но почему не едет? Ах, точно, подножка… Это как предохранитель у робота-уборщика, который мне пришлось открутить под руководством Леи, чтобы его