— Ничего не надо. — Идрис неожиданно покачал головой. — Вы сослужили хорошую службу, спасибо, санджар Робер. Мой сын ни в чём не виноват, это главное. Больше это не ваша забота.
И с этими словами Идрис ловко вскочил в седло подведённого жеребца.
— Эмир, я всё-таки хотел бы поговорить с вами. Объясните мне, пожалуйста, что подразумевается, когда ваших женщин называют грязными?
— Повторяю, это не ваша забота. Привозите во дворец золото за каменные розы и получите корзины. В том, что они хорошего качества и мы не обманываем Цварг, надеюсь, вы сегодня убедились, — чуть более жёстким тоном сказал террасорец, а затем пришпорил животное.
Я лишь мысленно выругался, бросив взгляд в спину удаляющегося эмира. Очевидно, он не собирался ни пояснять смысл слова «грязный», ни тем более отдавать приказ страже выписать имена всех подозреваемых, кто мог так грубо обойтись с трупом. И какого шварха эмир подумал, будто его сын к этому причастен?
Тем временем бледный осунувшийся принц вышел из пещер, отрывисто мне кивнул и тоже вскочил на лошадь. Я осознал, что после выматывающего бесконечного дня и с беспокоящей раной у меня нет сил ни бороться с упрямством эмира, ни пытаться нагнать его сыночка… Можно было бы расспросить Деорсу, но тому поручили заниматься похоронами.
Ладно, не хотят сами рассказывать, я найду, кто мне всё объяснит, но для начала заеду за Шейной. Тревожно так надолго оставлять её одну… Кстати, может, как раз она всё и расставит по полочкам?
Глава 20. Цветы Террасоры
Шейна
— Я грязная.
— Чистая, грязная, да… какая-то у вас тут странная градация, я не разобрался.
Две последних фразы нашего диалога так и крутились бездумно в голове. В груди похолодело, когда я осознала, что Янн действительно не понимает, кого берёт в жёны.
Может, это всё-таки была какая-то шутка? Ну как можно не понять?
Стеклянным взглядом я обвела гостевые апартаменты. Массивная тумбочка с мраморной столешницей подпирала дверь в комнату, и я чувствовала от этого себя чуточку спокойнее. Двери во дворце в гостевых апартаментах и на женской половине не запирались: считалось, что женщинам и гостям с добрыми намерениями прятать нечего. Я всегда принимала это правило в доме эмира как закон Владыки, но только сейчас осознала, насколько же уютнее и смелее себя чувствую, когда дверь заперта, пускай и таким грубым способом.
Давным-давно Франгаг нашла у меня в комнате чужое украшение и жестоко выпорола розгами за воровство. Я понятия не имела, откуда под матрасом появилась заколка её дочери, но подозревала, что последняя сама же мне её и подложила. Из всех дочерей эмир только мне разрешил работать в чайхане и иметь собственные, пускай и небольшие деньги.
Из горла непроизвольно вырвался судорожный вздох, когда взгляд наткнулся на засохшие окровавленные простыни. Я сглотнула горько-колючую слюну, подтянула колени к подбородку и обняла их, стараясь унять дрожь.
Нет, ну не мог Янн не понять! Я же чуть не убила его!
«А может, он специально оставил эти простыни, чтобы меня наказали?»
«Нет, Янн не такой!» — решительно отмела эту мысль.
Я машинально потёрла зудящие предплечья. Они всё ещё ныли, хотя я провела в «украшениях» не более минуты. Франгаг на правах старшей во дворце замкнула их, хотя по традиции это должен делать жених.
И всё-таки, почему Янн пришёл на мою свадьбу с Гафуром? Что теперь будет делать со мной, ведь у него уже есть жена? И как его рана в боку?.. Ему же скакать несколько часов по пустыне к скалам туда и столько же обратно.
Я поёжилась, чуть-чуть повернулась, чтобы размять затёкшую ногу. Мысли в голове крутились, как песок в сезон знойных вихрей, но при этом меня знобило. А что будет со мной, если Янну вдруг станет плохо и всё вскроется? Что будет, если всё вскроется только на Цварге? Нет, он был добр ко мне, я не имею права скрывать правду так долго, он должен знать!
Не представляю, до чего бы дошли мои размышления, но в этот момент дверь скрипнула, и тяжёлая тумба, которую я битый час усердно толкала к проёму, отлетела в стену словно мяч, а в следующую секунду с грохотом разлетелась на щепки.
Я ошарашенно встретилась с тёмно-карим взглядом. Волосы Янна развевались шёлковым покрывалом по плечам и одежде, на висках блестели капельки пота, а губы побледнели и обветрились. Мужчина тяжело дышал, придерживая запылившийся от мелкого пустынного песка плащ в районе живота ладонью. Острые носы причудливых ботинок потеряли притягательный глянец и тоже значительно посветлели. Я невольно поймала себя на том, что даже такой взмыленный и уставший Янн невероятно красив.
— Что это? — Цварг изумлённо посмотрел на остатки тумбочки.
— Тумбочка. Я ею дверь подпёрла…
— Ах, точно. — Он наморщил лоб и потёр переносицу, словно вспомнил что-то неприятное. — А ты что тут делаешь?
— Вас жду. Как рана?
Я попыталась встать, но ноги так сильно затекли, что получилось не с первого раза.
— Всё хорошо с раной, но свежая перевязка не мешала бы. Шейна, я не понял, почему ты сидишь на полу?
Я оглянулась.
— Вот подушка… На ней сидела.
— Всю ночь?! — продолжал допытываться Янн, и я почувствовала, что всё-таки его расстроила. От этой мысли в груди что-то беспокойно и болезненно задёргалось. Ну вот… меньше всего на свете я хотела доставлять хлопоты своему мужу и портить ему настроение.
— Да… Вы сказали: «В моей спальне, ни шагу за порог».
— Но почему на полу?! Почему ты не спала? — Он окинул кровать взглядом и выругался на незнакомом языке. — Прости, я забыл.
— Надо было перестелить? — встрепенулась я. Чёрт-чёрт-чёрт! Кажется, я всё делаю не так, как он хотел! — Я думала поменять бельё, но вы же строго-настрого запретили выходить, а здесь нет воды, чтобы постирать, и…
Мужчина неожиданно широкими шагами подошёл ко мне и взял за руки. Слава Владыке — за ладони!
— Нет-нет, ты ничего не должна, — сказал он тихим вкрадчивым голосом. — Я просто… не ожидал, что ты будешь выполнять всё настолько буквально. Могла бы хотя бы стул взять.
Я