— А ниже ещё жарче?
Одно из ответвлений туннеля вело к лестнице.
— О, нет, что вы, санджар Робер. Мы сейчас в самой душной зоне, ниже свежее.
В этот момент мы вышли в более-менее просторную пещеру, по площади в четверть футбольного поля. Чадящие масляные лампы освещали неровный пол и потолок, хаотично расставленные деревянные балки, которые подпирали камень в самых разных и неожиданных местах. Замотанные до подбородка женщины в кожаных масках и мужчины в разноцветных рубахах ходили вдоль стен, внимательно осматривали их, изредка стучали совочками по камню, а затем бережно перекладывали собранный урожай в плетёнки.
Я и сам стал всматриваться в разноцветные прожилки горной породы, но раньше, чем что-то нашёл, Идрис заговорил:
— Каменные розы наши предки называли «семпервивум», что в переводе означает «вечно живой» или «живой камень», смотря как трактовать. Посмотрите на эти растения внимательно.
Эмир указал пальцем на уже знакомые розетки из толстых мясистых листочков с тонкой линией колючек по краю. Только если у купца на базаре суккуленты были серо-зелёными, то здесь росли каменные розы с характерным голубым окрасом. Некоторые покрупнее даже имели насыщенно-синие и лиловые прожилки.
— «Вечно живые» потому, что у каменных роз есть удивительная способность выживать даже в самых суровых условиях, — пояснил Идрис.
В его эмоциональном фоне проскользнула гордость, хотя лицо осталось неподвижным.
— Эти растения имеют иной оттенок, нежели те, что продаются на базаре, — отметил очевидное.
— Да, те годятся на корм верблюдам, — подтвердил эмир. — Голубые каменные розы отличаются тем, что растут даже без солнечного света. С одной стороны, условия ещё более суровые, чем у их сородичей в пустынях, с другой стороны, под этими горами располагаются оазисы.
— Оазисы? Под землёй? — не поверил я.
— Да. Вода на Террасоре любит прятаться, особенно под горами. Как вы думаете, почему у пещерных роз такой необычный оттенок? Они вытягивают больше воды, а с ней — и редких минералов. В особенно жаркие годы урожай пересыхает, и если бы не голубая каменная роза, то Аль-Мадината не было бы. Сам город стоит на подводных ручьях, вытекающих из оазисов под этими скалами.
Я покачал головой, внезапно вспомнив свои мысли по поводу феодальной раздробленности Террасоры, и усмехнулся. Вот оно в чём дело, оказывается! Разделённые скалами города я принял за характерную черту Средневековья, но города на планете независимы друг от друга не потому, что плохо развиты или воюют, а потому, что привязаны к воде, залегающей глубоко под землей. Со снимков из атмосферы, разумеется, всего этого не было видно.
Эмир показал формально всё, что хотел бы увидеть заинтересованный в покупке каменной розы цварг, но мне очень хотелось побродить здесь ещё немного, чтобы оценить, насколько хорошо сделаны перекрытия, как часто возможны обвалы камней… Словно почувствовав моё настроение, Идрис отослал сына со стражниками проверить нижние шурфы и повёл меня в узкие пещеры, где никого не было. Эмоции террасорца чётко давали понять, что он хочет что-то сказать, но до сих пор не решался. Я внутренне подобрался. Неужели я смогу понять разгадку высокой женской смертности в пещерах?
— Санджар Робер…
— Да? — Я сделал вид, что рассматриваю крупную сиреневую розетку с крошечными, едва колючими иголочками по краям.
— Осторожнее, можете уколоться. Не просто так ведь люди берут лопатки, чтобы выкорчёвывать каменные розы.
Я убрал руку, не спеша заверять, что эти колючки для моей кожи не представляют опасности. Вместо этого ответил:
— У нас тоже розы с шипами, правда, они располагаются на стеблях, а не на листьях.
— Да, всё красивое в этом мире старается защищаться и отращивает шипы… Хм-м-м, санджар Робер, кстати, говоря о красивом. Я бы хотел внести ясность, как небо в полдень над Аль-Мадинатом. Ношение наручей для замужних женщин — традиция нашей земли. Вы срезали наручи с Шейны и тем самым проявили неуважение…
— Я заберу её на Цварг, она будет жить по законам моей родины! перебил я, чувствуя, как вновь вскипает адреналин, словно я только-только принял предложение о поединке. — На моей планете женщины не носят ничего подобного! Эту уродливую маску, как её… вуалеску я тоже потребую снять.
Эмир посмотрел на меня внимательно, неодобрительно поджав губы. Очевидно, он не привык, что с ним общаются так резко, но здесь и сейчас, в этой душной темной пещере, я чувствовал себя вправе.
— Вы хотите раз и навсегда увезти её с родной земли? Вы действительно хотите перечеркнуть то воспитание, которое прививалось ей двадцать пять лет? То, что она воспринимает нормой? Моя приёмная дочь Шейна на данный момент является вашей невестой, но, если вы пожелаете, помолвку можно расторгнуть.
— Она является моей женой. Золото будет у вас, как только я доберусь до своего корабля. Не волнуйтесь об этом.
— Вы неправильно меня поняли, санджар Робер. Вы рассудительный мужчина, славный воин и наездник, который может усмирить даже самую непослушную кобылицу. Я с удовольствием назвал бы вас сыном, и, честное слово, вы достойнее этого звания, чем некоторые мои… — Он шумно вздохнул. — Впрочем, неважно. Но я всё же предлагаю вам отступиться. Сейчас это не будет стыдно, все поймут ваш поступок. И Гафуру Шейна тоже не отойдёт, раз вы так сильно препятствовали этому. Подумайте. Вы же сами сказали, что у вас уже есть одна жена, а на вашей планете нельзя иметь больше. Или вы планируете развестись?
«Ох, если бы я только мог развестись с Эсмеральдой…»
Я смотрел на Идриса Свет Истины и размышлял о том, почему он так сильно отговаривает меня от женитьбы на его приёмной дочери. В эмоциональном фоне от эмира исходило волнение, но достаточно ровное, хорошо сдерживаемое. Он не лукавил и не строил никаких козней. Я чувствовал, что он действительно не хочет отдавать Шейну замуж за чужака. Но одно дело — когда я обычный состоятельный иномирный купец, а совсем другое — когда я победил паладина в честном поединке.
Так что же ты от меня скрываешь, эмир? Почему до сих пор нервничаешь?
Зудящая догадка словно рыба виляла хвостом, и я вот-вот готов был её поймать за плавник. В свете масляной лампы белоснежный тюрбан поблёк, а глаза Идриса пробрели дымчато-голубой оттенок.
«Представляете, один из достойных мужчин посватался за мою дочь».
Неожиданно меня осенило:
— Она вам не приёмная дочь. Вы её настоящий отец.
Лицо Идриса не