Раннее утро. За прилавком только что открывшегося ларька знакомая по предыдущему эпизоду фигура бюрократа, только теперь он не в отлично сшитом костюме, а в поддевке и белом фартуке. К ларьку подбегает изрядно помятая личность, говорит хриплым голосом:
— Слушай, парень, плесни-ка кружечку!
— Ась?
— Налей, говорю, своего пойла. Душа горит!
— Поосторожней, гражданин. Во-первых, тут продают не пойло, а плодоягодное вино под названием «Смородинка», ГОСТ 1261. А во-вторых, откуда мне знать, что у вас душа горит, на лбу ведь не написано…
— Да ты принюхайся уж как следует, от меня же вчерашним перегаром за версту разит.
— Вот еще что выдумали! Вас тут за день тыща проходит, и к каждому принюхиваться? Во что же я, лицо официальное, тогда превращусь? В сыскное животное?
— Ну, нюхать не желаешь, тогда взгляни на мое лицо. Видишь, какое оно опухшее?
— Вижу. Только мои личные эмоции и восприятия к отчету не приложишь и в папку не подошьешь. А потом, может быть, вы просто поспали больше обычного. Как говорится, после трудов праведных…
— После трудов? Ха-ха! Да ты знаешь, как мы вчера с дружками поддали?
— Опять эмоции, опять сказки Венского леса… Ну, представьте, отпущу я вам кружку вина, а что дальше будет?
Личность в предвкушении выпивки явно оживилась:
— Милый, ты только налей, только налей! Мне один лишь глоток и нужен, я ведь с пол-оборота завожусь.
— Все вы так хвастаетесь. А потом вприпрыжку на работу бежите.
— Я на работу побегу? Ха-ха! Да ты знаешь, сколько у меня прогулов по причине этой самой пьяночки?
— Не знаю. Наболтать все что угодно можно. А вот вы мне справку принесите.
Личность явно ошарашена происшедшим неожиданным поворотом.
— О чем справку?
— О прогулах. Тогда и вино получите. Нам ведь когда на базе вино отпускают, то строго наказывают: «Помните, разливное вино — продукт дефицитный, без разбора им торговать нельзя. Отпускайте в первую очередь тем, кто не может без него обойтись: шоферюгам и грузчикам от мебельных магазинов, прогульщикам, алкоголикам-хроникам…» Поняли, гражданин?
— Так ведь я, можно сказать, тоже…
— Вот именно: сказать все можно. Несите справку, иначе у нас с вами ничего не выйдет.
— Да, но если я кружку «Смородинки» хвачу, вахтер заметит… А как же тогда будет со справкой?
— Не волнуйтесь. Если пользоваться вашей терминологией, то пока я не схвачу справку, вы не хватите вина. Сообразили?
Помятая личность ошалело крутит головой.
— Справка… ГОСТ 1261… Не хочу!
Бодрой походкой направляется к заводской проходной. А бюрократ, с удовольствием потирая руки:
— Ну вот, еще одного псевдоалкоголика изобличил.
Достает гроссбух и делает в нем какую-то пометку:
— Поставим галочку для отчета.
Краткости ради мы привели только два примера благотворной деятельности бюрократа. Но их ведь можно продолжить. Почему бы не создать по принципу БОБ главк «Распылитель» (по распылению государственных капиталовложений, объединение «Сокразапчасть» (сокращение выпуска запасных частей), фирму «Туда-обратно» (расширение встречных перевозок) и, наконец, службу УПОК (ударим по качеству!).
Несомненно, имел бы успех и перевод на бюрократические рельсы таких бытовых услуг, как утеря вещей заказчиков, сданных в ремонт, перелицовку или химчистку, порча верхнего платья и пальто в ателье, упорядочение натуральных и денежных поборов с ответственных квартиросъемщиков и членов их семей, и т. д.
Если мы, отбросив былые предрассудки, приступим к широким и смелым экспериментам, то может наступить время, когда бюрократизм из всеми презираемого и гонимого станет симпатичным и желаемым. Превратится в доброго друга человека на службе и дома.
И тогда вместо обычных сегодня ругательств и проклятий мы будем то и дело слышать:
— Спасибо тебе, бюрократизм!
— Мерси, милый!
ПРАЗДНИК
Двор был огромный, будто площадь в каком-то районном городке. Только вот отсутствовали тут доска Почета, фанерный щит с районными показателями и дощатая трибуна на случай праздничной демонстрации. Сегодня на дворе-великане тоже праздник, но никакой демонстрации не намечается. Просто высыпет во двор ребятня с бабушками и дедушками во главе и, забравшись в посадки, по колени зароется в рыхлый, вязкий снег. Выйдут приодетые, в ослепительно белых рубашках, голубятники, станут вокруг птичьего домика, будут курить «Приму» или «Опал» и до хрипоты спорить, кто быстрее долетит до Рязани — турман или почтарь? Отставной боцман Петрович, проплававший всю жизнь на черноморских шаландах, выведет на площадку своего водолаза. Мальчишки окружат его и в который раз будут спрашивать дядю-боцмана, правда ли, что его собака умеет нырять, и есть ли у нее скафандр? Автомобилисты вынесут из дома коврики и, расстелив их на холодном асфальте, заглянут под свои «москвичи» и «запорожцы», чтобы проверить, готовы ли железные коняшки к недалеким уже пробегам Москва — Геленджик или Москва — Гурзуф.
Но все это будет позже, а сейчас во дворе — ни души. Пользуясь тем, что на календаре сегодня красное число, люди не спешат отрывать голову от мягкой подушки. Впрочем, одна душа уже подняла ее и появилась во дворе: это тетя Даша. Ей некогда нежиться, особенно в праздник. Служебный долг позвал ее на вахту в пять утра. Она дворничиха, или, как шутливо называют тетю Дашу ее внуки, дворянка. И этим многое сказано.
Вряд ли в доме найдется хоть один жилец, взрослый или ребенок, который не знал бы тетю Дашу. Выходя из дома на работу или в школу, люди не могли миновать ее: все подъезды вели во двор. Потом, через него лежал кратчайший путь на трамвайную, автобусную и троллейбусную остановки, в «Сыр» и булочную, на почту, в универмаг и, наконец, в «Прогресс», где каждую неделю крутили новый фильм. Жильцы сновали туда-сюда и по нескольку раз в день сталкивались с дворничихой.
Проходя, пробегая, пролетая мимо доморощенной дворянки, каждый бросал на ходу:
— Здравствуйте, тетя Даша!
— Поклон, Дарья Федоровна!
— Тете Даше — пламенный привет!
И тетя Даша всех приветствовала, всем кланялась и с каждым здоровалась. Одному она улыбалась, другому махала рукой, третьего провожала долгим добрым взглядом. Она относилась к данному ритуалу вполне серьезно, прекрасно понимая, что в эти ранние утренние часы она является единственным представителем домовой администрации, напутствующей дееспособное население дома на благородные свершения в работе, службе и учебе, а может быть даже на трудовой подвиг.
В то же время тетя Даша ни на минуту не забывала о своих узких,