Паша вопросительно глянул на коренастого. Лет пятнадцать пацану, не больше, держится с достоинством бывалого, но видно, что не бука и поговорить не прочь, но старший не велит. Паша попытался с ним заговорить, но долговязый в клетчатой кепке зыркнул на него и толкнул плечом.
А ждать пришлось долго, наконец подошел седовласый мужчина в годах, с крупным, хищным носом и цепким орлиным взглядом. Статный, солидный, в новеньком кожаном пальто нараспашку, белый шарф, темно-серый костюм. На Пашу он смотрел как ботаник на цветок ромашки, недостойный его внимания. «Тифозник» шел за ним как сурок на задних лапках, заискивал и лебезил, видно, Паша имел дело с очень важной фигурой.
– С кем в доле? – не интересуясь именем, через губу спросил седовласый.
– Так с Дорофеем… Яха там с ним, Верига.
Мужчина кривил губы, слушая Пашу. Не впечатлили его произнесенные им имена. Дорофей, может, и вор, но точно не в законе. Яха с Веригой такие же алкаши, как и он, больше понтов, чем дела.
– Дорофея знаю… – как о чем-то не очень приятном сказал он. – Не слышно про него, давно не слышно… Понимаешь, о чем я, пацан?
– Ну, не слышно, – пожал плечами Паша.
– Не заносит он долю, это плохо.
– Кому не заносит?
– Видишь, Тиха, малютка плохо воспитан, не понимает, что нужно заносить на общее благо.
– На общак? – спросил Паша.
Он, конечно, знал, что существует воровской общак, Дорофей говорил, но так, вскользь. Он же вроде как от дел отошел, сам воровать больше не собирался, Пашу на чужие карманы да сумочки натаскал, его руками каштаны из огня таскать хочет. Ну так Паша никогда и не считал его хорошим человеком. Просто некуда ему от Дорофея деться. Родители погибли, квартира в Москве осталась, тетя Рая дочь свою с мужем туда вселила, а Пашу к себе в Щитниково забрала, он уже шесть лет с ней живет. И терпит ее собутыльников. Но уж лучше так, чем в детском доме пропадать.
– Тиха тебя в деле видел, удочка у тебя неплохо подобрана. А ну-ка! – Седовласый не побрезговал, взял Пашу за руку, осмотрел пальцы. – Шевельни мальцами!.. Хорошо… Дорофей свое дело знал. Пока на стакан не сел…
Мужчина отпустил руку, немного подумал и посмотрел Паше в глаза.
– Скажешь Дорофею, что будешь работать под Савой, здесь, на Плёшке, он все поймет.
– А если нет? – набравшись смелости, спросил Паша.
Не собирался он ни с кем работать, и, вообще, дурное это дело – людей обкрадывать. Паше только на хлеб насущный и нужно. Ему на хлеб, а Дорофею и тетке на водку. Пьют они много, на них Паша, в общем-то, и работал. Осталось еще только под какого-то Саву впрячься для полного счастья.
– Анархистам здесь не место, – сказал Сава и, глянув на Тиху, повернулся к Паше спиной. Не царское это дело – с мелкотой разговоры водить.
– Я не анархист, – тихо сказал Паша, когда Сава растворился в толпе. – За мной Дорофей.
– Фуфло твой Дорофей, – скривился Тиха. – Не канает его маза!
– И что?
– Я бы тебя ударил, да за тебя сам Сава сказал. Знаешь, кто это?
– Ну, может, и слышал, – замялся Паша.
– Если не слышал, значит, ты еще не родился, – усмехнулся долговязый.
– Саву все знают! Саву в девятнадцать лет короновали, понял? – с гордостью за своего шефа вскинулся Тиха.
– С ним человеком станешь, – сказал коренастый. – А без него сдохнешь!
– Мы это устроим! – кивнул долговязый.
Он ничуть не шутил, угрожающе глядел на Пашу. Высокий, худой, руки длинные, тонкие, но кулаки не маленькие. И крепко сжаты. А в глазах слепая преданность общему делу и своему коронованному хозяину. Скажут Пашу на нож поставить, поставит без малейшего сожаления.
– Да не пугай пацана! – махнул на него Тиха.
– А это еще не ясно, настоящий ли он пацан или девочка, – скривился долговязый.
Паша имел полное право обижаться до слез, Дорофей говорил, хоть разрыдайся, если оскорбили, но сначала в морду. Или на перо!.. Паша соглашался, но Дорофей ему не верил, заставлял бить кулаком по стене, по замшевому ковру с оленем на нем. Оленю в морду заставлял бить. Но в кожаных перчатках, чтобы пальцы не повредить. Пальцы-мальцы беречь надо, но и себя в обиду давать не следует.
Большой силой Паша не отличался, среднего роста, худощавый, спортом особо не занимался, так, в футбол с пацанами гонял. Но врезал долговязому крепко, пацан слетел с копыт сразу, даже равновесие удержать не пытался.
– Эй, ты чего?
Коренастый отреагировал почти мгновенно, сильный удар в живот сложил Пашу пополам.
– Ша, Макар! – остановил его Тиха. – Это не твой разбор!.. И не здесь!.. – осадил он и долговязого, который уже рвался в драку. – К депо пойдем, там все вопросы решим!
Паша приуныл. Он спросил за оскорбление, честь ему за это и хвала, но пацаны этого не оценили. Сейчас его отведут в тихое место, там и посадят на нож. Можно, конечно, сослаться на численное меньшинство и сделать ноги, пусть попробуют догнать. Но Паша Страхов не из тех, кто спасается бегством.
– Идем? – Тиха сурово глянул на него.
– Если раз на раз!
– А тебе и этого будет много! – ощерился долговязый.
Его звали Рудиком, Паша узнал это по пути к железнодорожному депо. Идти пришлось по путям, они останавливались, пропуская локомотив. У Паши сердце в груди остановилось от дурного предчувствия, но нет, под поезд его не толкнули.
Тиха привел их к скрытому от посторонних глаз месту, с одной стороны рельсы, с другой – забор депо. Людей не видно, не слышно, только локомотивы гудят.
– Ну чо, поговорим? – Рудик достал из кармана нож, эффектно выщелкнул лезвие.
Дорофей учил не бояться ножа, подставлять под удары руки, ноги, хвататься за лезвие тоже не страшно, от этого не умирают. А если истыкают ножом, тоже можно выжить. Главное, не бояться… Но от страха у Паши свело судорогой живот. Куда мог воткнуться нож?
– Какого лешего, Рудик? – взвился Тиха. – Паша свой пацан, давай по-честному!
– Да какой он свой? – презрительно сплюнул долговязый.
Но тем не менее нож спрятал. Медленно сложил, так же неторопливо сунул в карман и вдруг резко шагнул к Паше. И тут же последовал удар. Увы, но Паша увернуться не смог. И оказался на земле, чувствуя, что челюсть выбита.
Голова закружилась, когда он поднимался, а Рудик ударил снова, Паша и сам не понял, как смог вцепиться ему в ногу. Падая, он потянул противника за собой. Упали они вместе, Рудик оказался сверху, даже смог ударить Пашу кулаком в нос, а затем в ухо, но вдруг противник оказался на его спине. Паша схватил его за шею, Рудик встал на дыбы, пытаясь скинуть его. Хватка ослабла, Рудик мог дышать, но при этом Паша не отцеплялся, так и катались они по земле, пока Тиха и Макар их не разняли.
– Все, харэ! Ничья! – объявил он.
– Еще не закончено! – мотнул головой Рудик.
– Не закончено! – подтвердил Паша, глазами подыскивая на земле камень.
А они здесь крупные, с острыми углами, убить таким можно. А он ради победы готов на все.
– А я сказал, закончено!.. – Тиха резко расправил плечи, при этом