В штрафном изоляторе его продержали всего пять суток, Паша воспринял это как добрый знак, и напрасно. Нанесенное им ранение оказалось легким, «козел» уверенно шел на поправку, но на Пашу все-таки завели дело, стали шить покушение на убийство, а это дополнительные три-четыре года. «Кум» предложил встать на путь исправления и записаться в секцию противопожарной безопасности или хотя бы цветоводов, но Паша отказался, покушение так покушение, что было, за то и ответит.
В ШИЗО его возвращать не стали, определили в отряд, где бал правили «козлы», но такая картина везде, красноповязочники на каждом шагу. Паша нарвался на старшего дневального, узколобый верзила с ходу записал его в шныри и велел вымыть полы. Паша ничего не сказал, но с места не сдвинулся, где стоял, там и застыл. Верзила думал, что он уже шуршит вовсю, но уж прям будет он шнырить.
– Эй, ты че, фраер, опух?
– Лучше фраером быть… – ухмыльнулся Паша.
– Че!
– Не буду я шнырить!
– Да мне по хрену, будешь ты или не будешь!
Верзила схватил Пашу за шею, а хватка у него не в пример мозговой активности сильная. Паша и пытался удержаться на ногах, но не смог, налетел на шконку, перевалился через нее. Верзила загоготал.
Паша медленно поднялся, осмотрелся, заметил горшок с цветами на стене.
– Полчаса у тебя, полы должны блестеть как у кота яйца на морозе!
– Нельзя мне, – ухмыльнулся Паша. – Я в секцию цветоводов записаться хочу.
– Да хоть в секцию петухов! – гоготнул «козел».
Он неосторожно повернулся к Паше спиной, направился к умывальнику. И не заметил цветочный горшок, летящий ему в голову.
Горшок разбился, голова уцелела, но верзила рухнул на пол без сознания.
– Ну вот и записался! – отряхивая руки, ухмыльнулся Паша.
Откуда-то вдруг появился Прохарь и знакомый «козел» с ним. Поняли, что смута в отряде, примчались на разбор, а перед ними Паша. И дневальный на полу без признаков жизни. Но бить его не рискнули.
Пашу снова отправили в штрафной изолятор, в душную вонючую камеру, но никто даже пальцем к нему не прикоснулся. В драке он, может, и не силен, но убить может. Во всяком случае, Прохарь в том не сомневался.
Часть вторая
1991 год
7
Поезд тормозил долго, плавно, вагон еще не остановился, а толпа уже в очереди на выход. Паша не торопился. Казанский вокзал ждал его, но все равно спешить некуда.
Покушение на убийство спустили на тормозах, «хозяин» не захотел выносить сор из избы. Что это за колония такая, где заключенного могут пырнуть заточкой? Не было ничего такого. А вот хулиганы в заключении – обычное дело, за цветочный горшок Пашу протащили через двести шестую статью и добавили целых два года. Зато по достижении совершеннолетия на взрослую зону не отправили. Повязочники вышли из-под контроля, в лагере сменилось начальство, новый «хозяин» круто взялся за «козлов», решил слегка разбавить красный цвет черным. А Паша со своего пути так и не свернул, четко держал черную масть, не работал, только учился, в том числе повышал свою воровскую квалификацию. Усиленно повышал, учителей хватало. Фактически последние полтора года в заключении он смотрел за колонией, за общаком, перед большими людьми отчитывался. И все без косяков. И так все хорошо складывалось, что даже на волю не очень-то и хотелось.
За пять лет Паша сильно вырос из своих старых вещей, но с прикидом проблем не возникло. Новички считали за счастье помочь ему с выходом. Джинсы путевые подогнали, ветровка на нем почти новая, саквояж кожаный, небольшой такой, аккуратный, с ремешками. И деньги у него есть, немного, но на первое время хватит. И все они в надежном кармане, никакой щипач не вырежет. Но так по-другому нельзя, в дороге деньги нужно держать поближе к сердцу. И кто этого не понимает, тот лох.
Лохов наказывают. Паша подумал об этом, спускаясь с подножки поезда. Спокойно думал, без суеты, и вел себя вполне естественно. Мужчина в сером в клеточку пиджаке даже не обратил на него внимания. И не почувствовал, как пальцы парня выудили из бокового кармана сложенную стопку денег.
Вроде бы и правильно мужик поступил, деньги держал не в бумажнике, который виден издалека. Карман с клапаном, обычный взгляд и не увидит, что там под ним. Но у Паши глаз наметан и чуйка развита. И клапан преградой для него не стал. Деньги уже в рукаве, жертва еще ничего не поняла. А когда поймет, Паша будет идти неподалеку от него. Прибывшие пассажиры держали курс на здание вокзала, и Паша не мог идти в обратную от них сторону, это покажется подозрительным. Страна, может, и разваливается, но менты не дремлют, и под прикрытием работают, и патрулируют, смотрят, все замечают. Любая неуверенность в поведении бросается в глаза, любая неестественность.
Паша испытывал искреннюю радость по поводу встречи с Казанским вокзалом. Он давно здесь не был, пять лет ему снились эти толпы, снующие по перронам, по Комсомольской площади. Сколько раз он во сне спускался в метро, чаще всего не с пустыми руками. Теперь это все наяву. До метро он еще не добрался, но добыча уже в рукаве. И нужно забыть о ней, заглушить в себе любопытство, пока не настанет время посмотреть, сколько он подломил.
Паша знал, как работают менты, познавал психологию толпы и собой умел владеть, работал над этим как в теории, так и на практике. Взгляд его даже не дрогнул, когда он подумал о том, что менты могли получить ориентировку на него. Не зря же тогда, пять лет назад, ему вломили по полной. Уже тогда он представлял угрозу для кошельков общества, поэтому его с таким удовольствием изолировали. А сейчас он вышел и снова может вернуться на Казанский вокзал, на Плёшку, и вдруг менты его уже здесь ждут?
Но его не ждали, беззаботно улыбаясь самому себе, с крадеными деньгами в рукаве он прошел мимо патрулей и оказался на площади трех вокзалов. Но ментов хватало и здесь, поэтому расслабляться нельзя. Впрочем, бояться нечего, он работал над образом обычного русского парня, даже татуировками не грешил. Никаких крестов, паутин и соборов, сказал он себе, только воровские звезды на плечи, но прав на них у него пока нет. Так что без синевы. Он же не собирается завязывать с прошлым, а значит, ему никак нельзя выделяться из толпы. Но приколоться можно. Слегка. А заодно и деньги пересчитать.
Он подошел к стоянке такси, у «двадцать четвертой» «Волги» стояли двое, один русский, худой и тощий, другой армянин в теле и возрасте.
– Мне до Ленинградского вокзала!
Армянин кашлянул в кулак, а русский широко улыбнулся, раскинув руки.
– Ну конечно!
Но в машину таксист сесть не успел, откуда-то со спины подошли двое, Паша не столько видел их, сколько чувствовал.
– Стоять! – басом гаркнул один.
Русский остановился, даже руку от двери одернул, как будто она током билась.
– Вася, где деньги?
Армянин отошел в сторонку, приложив руки к груди, у него-то все в порядке, долгов нет, а под горячую руку попасть желания нет.
– Да деньги есть! Вечером хотел отдать!
Таксист полез в карман за деньгами, а бас тяжело положил Паше руку на левое плечо.
– Отвали!
– Это ты