- Коней, значит, держал, - криво усмехнулся король. – Что-то не верится мне в это, ну да ладно. Только не у меня нужно тебе просить прощения, сэр Агравейн, а у леди Элейн, потерявшей приемного отца по вашей милости.
Рыцарь, не вставая с колен, поднял голову, и посмотрел на меня снизу-вверх взглядом побитой собаки.
- Простишь ли ты мою вину, леди Элейн? Или же велишь биться с Ланселотом? Я видел его удар, и уверен, что эта битва станет для меня последней...
Я смотрела на Агравейна, и понимала, что, с одной стороны, нужно наказать мерзавца. Но, с другой, не такой я человек, чтобы своей волей отправлять преступника фактически на казнь. Я, конечно, по характеру Еленабетон и всё такое, но не в вопросах принятия решений на тему где ставить запятую в известной фразе «казнить нельзя помиловать».
Но и оставлять безнаказанным убийство я тоже не собиралась.
- Я не буду отправлять тебя на смерть, сэр Агравейн, хотя ты ее, несомненно, заслужил, - проговорила я. – Но я хочу, чтобы справедливость восторжествовала! Пусть все в королевстве Логрес узнают, как на самом деле погиб сэр Ламорак Уэльский, и кто был его убийцами, подло напавшими из засады втроем на одного.
- Это жестокое наказание, - хмыкнул король Артур. - Для любого рыцаря честь дороже жизни. Своим приговором ты, леди Элейн, навсегда отнимаешь у убийц твоего отца самое ценное, что у них есть – возможность гордиться своим благородным и незапятнанным именем. Но справедливость превыше всего! Сегодня я прикажу дворцовым менестрелям сочинить балладу о гибели доблестного сэра Ламорака Уэльского, которую вскоре будут распевать по всему королевству.
- Благодарю вас, леди Элейн, - глухо проговорил Агравейн. – Я заслужил этот жестокий, но справедливый приговор.
- Я всё равно когда-нибудь тебя убью, - безразличным тоном произнес Ланселот. Агравейн бросил на него взгляд, полный ненависти, но ничего не ответил.
- Кстати, а что там происходит на берегу? – прищурился король. – Обычно над побережьем снуют чайки, но сейчас они явно уступили небо огромной стае воро̀н, что кружатся над крепостью.
- Сегодня люди нашей общины отбили нападение нордов во главе с Харальдом Железноруким, - сказала я. - Все нападающие мертвы, либо взяты в плен.
- Не понял, - нахмурился Артур. – Вы, леди Элейн, хотите сказать, что нанесли поражение самому Харальду Железнорукому, что уже много лет совершает набеги на различные королевства?
- Именно так, - кивнула я.
- Причем подготовкой к обороне и самой обороной руководила именно леди Элейн, - добавил Ланселот.
- Они говорят правду, - произнес Агравейн. – Я был на побережье, где своими глазами видел трупы нордов и два их судна – одно наполовину затонувшее, второе сидящее на мели.
- Так что ж ты сразу не рассказал мне об этом?! – воскликнул Артур. – Получается, что защитники этой полуразрушенной крепости сегодня уничтожили главную опасность с моря, которая грозила нам! Очевидно же, что Харальд Железнорукий не случайно высадился именно здесь, и в этот набег рассчитывал атаковать именно Камелот! Причем надо признать, что его неожиданный штурм мог бы закончиться для столицы королевства Логрес весьма плачевно.
Король почесал затылок, поправил корону, и торжественно произнес:
- Что ж, подобный воистину героический поступок достоин богатой награды! И я, кажется, знаю как вознаградить ту благородную даму, которая сумела защитить Камелот от набега нордов. Эй, писарь! Принеси-ка сюда бумаги, которые мы взяли с собой перед походом.
Глава 50
- Вы требуете план осады крепости леди Элейн? – подбежав, поинтересовался тощий человечек с глуповатым лицом.
- Да нет же, - поморщился король. – Я говорю о копии завещания сэра Ламорака Уэльского, где он отписывает своей приемной дочери замок Сайзен, усадьбу Бакхолл, поместье Лонгстоун и все земли, что к ним прилагаются. А родной дочери завещает развалины на побережье, гордо называющиеся замком Лидсфорд с нищей деревней и прилегающим к ней болотом. Насколько я знаю, сэр Ламорак любил свою приемную дочку, а вот с родной у него отношения не заладились.
- То есть, вы хотите сказать... – пролепетала я.
- Ну да, обычное дело, - усмехнулся Артур. – Я порой провожу проверки тех, кто готовит для меня документы и письма, ибо человек слаб, а умело составленный пергамент может дать и силу, и власть, и богатство. И на этот раз на подлоге попался нотариус Камелота Марк Публий, который за взятки подделал много документов. Разумеется, он был немедленно повешен, а мне пришлось поднимать все архивы чтобы докопаться до истинного положения вещей. В том числе, была найдена копия завещания сэра Ламорака Уэльского, ибо я всегда требую от своих вассалов дубликаты важных документов сдавать в королевский архив. Кстати, на суде и нотариус, и Хильда, дочь погибшего сэра Ламорака, признались в преступлении и понесли свое наказание.
- Надеюсь, ее не повесили? – совершенно искренне встревожилась я. – Она же из благородных...
- Конечно не повесили, кто же вешает знатных дам? – удивился король. – Петля – это казнь для черни. Хильде позавчера отрубили голову на городской площади, дабы впредь никто не смел пытаться обманывать своего короля и его подданных.
Я шмыгнула носом...
Получается, Хильда погибла из-за меня... Ну, хотя как из-за меня? Не подделай она завещание, была бы сейчас жива. В целом, каждый человек своими руками строит свою судьбу – либо ими же разрушает ее до основания.
Король взял в руки протянутый ему пергамент и зачитал:
- Я, сэр Ламорак Уэльский, завещаю своей приемной дочери Элейн принадлежащие мне замок Сайзен, усадьбу Бакхолл, поместье Лонгстоун, а также все прилегающие к ним поля, пустоши, леса и угодья. Замок Лидсфорд, а также прилегающую к нему деревню Лидсвилл, лес до гряды холмов, болото на севере и луг на юге я завещаю своей родной дочери Хильде... Не, не пойдет.
Артур поморщился.
- Коль уж все эти поместья отходят вам, леди Элейн, я попрошу вас принять во владение и замок Лидсфорд тоже. Сейчас от него осталась лишь башня и часть стены, но, если вы примете мое предложение, я бы хотел, чтобы эти развалины были отстроены как подобает и превратились в хорошо укрепленную крепость. Полагаю, норды следующим летом могут прийти сюда вновь дабы отомстить