Звездно-небесный сверкнул глазами. От него шла янтарная сила, и эта сила окутывала куполом брата… того шакала, что захватил его тело. Рокил видел и те нити-паутинки, что тянулись от него, шли к розовым цветам, вросшим в головы рабов, марионеток твари.
Возможно, если их вырвать…
Рокил прыгнул. Оттолкнулся от воздуха крыльями, выпустил демонический аркан и ускорил себя янтарной силой. Ее потоки заставили тело светиться, руки изошли молниями, и пальцы вошли в мягкую кожу.
Та была как студень. Как очень плотный воздух или огонь. Пытающаяся стать твердой вода. Но Рокил над этим не задумался – он послал столько янтарной силы, сколько сумел, и одновременно выпустил аркан. Пусть эта тварь хоть вся состоит из янтарной силы, но бельзедорово семя!.. если в человека вонзить острую кость, человек сдохнет, хоть и сам полон костей!
Одной рукой Рокил убивал звездно-небесного – другой же схватил цветок в его как бы волосах. Он давно смекнул, что именно в них дело – и теперь рванул. Если звездный освободится, а не сдохнет, то это еще лучше – ибо своего пленителя он должен ненавидеть.
Он не освободился. Рокил вырвал цветок, но звездный не освободился. Вместо этого он задрожал всем телом, из головы его заструился свет… а потом звездный рассыпался. Развалился на куски – и эти куски дымились и таяли.
Рокил отчаянно дернул, чтобы схватить хотя бы душу. Но та улетучилась, истаяла… зато купол тоже исчез. Такил остался беззащитен – и его лицо исказилось в гневе.
– Суть Древнейшего, Бичеватель, не губи мои цветы! – произнес он злым, совсем не Такиловым голосом. – Зачем ты вообще со мной увязался?! Я тебя отпущу, только не мешайся!
Рокил уставился на брата, ощущая янтарную силу. Мало снять купол – надо вытащить из Такила эту тварь. Грубая сила тут не поможет, нужна искусная магия… он бросил взгляд на Отшельницу и ее колдуна. Те бушевали в облике многорукого великана, сражаясь с лавиной терний, десятком эльфов, змееженщиной, белой ведьмой и ее жгучими миражами.
А агент Кустодиана лежит лицом вниз, истекая кровью… хотя янтарная сила в нем еще теплится. Неправильно будет дать его душе отойти без всякой пользы… но сейчас не до этого.
– Отпусти моего брата, – процедил Рокил. – Отпусти нас обоих и делай что хочешь с остальными.
– Не думаю, – ответила тварь внутри Такила. – Твой брат играючи разрушил мне жизнь. Тебя отпущу, изволь. Ступай. Но его… нет. Я скорее уж Дегатти отпущу, чем его… но Дегатти я тоже не отпущу.
– Тогда мы не договоримся, – скрючил пальцы Рокил.
Возможно, хороший разряд выбьет… и тут рука повисла плетью. За ней вторая.
Рокилу расхотелось двигаться. Он смотрел на Такила, понимал, что нужно делать, но ему не хотелось, абсолютно не хотелось.
– Я вижу тебя, Рокил Бичеватель, – раздался скрежещущий голос. – Смихаитах!
Какое скверное слово. Рокил впервые его слышал, но почему-то понимал, что это Его Слово. Что зная его, волшебник может сделать уйму неприятных вещей.
Он повернул голову. Да, там стоял колдун с жезлом в виде креста с полукружием. Он выглядел не очень-то, его словно всего переломали, руки и ноги торчали под разными углами, а голова съехала набок, и нижняя челюсть наполовину отвалилась. Но это все постепенно срасталось, а глаза горели синим… и Рокил не мог двигаться, пока колдун его держал.
Точнее, мог, но не хотел. Странное ощущение. Лениво и равнодушно Рокил думал об этом, пока рядом прорастал шипастый куст. Такил лично сорвал с него розовый цветок и водрузил брату в волосы.
Боли не было. Цветок просто пустил корни, и Рокил услышал в голове голос.
– Тебе очень идет, – сказал тот. – А теперь обезвредь тех, кто еще дергается… а-а-а!!!
Рокил безразлично смотрел, как падает и корчится Такил. Как держится за голень, куда вонзились змеиные зубы. Фамиллиар волшебника Дегатти дождался наконец удобного момента.
До чего же мощный у него яд! Высший демон катался по траве, хрипел и булькал, на губах у него выступила пена – а его рабы в это время замерли столбами, и Отшельница разорвала в клочья белую женщину, смахнула башку прямо с плеч, стреляя градом игл в альвов…
Возможно, сейчас Такил умрет.
И подумал об этом не только Рокил. В глазах брата отразился испуг, сменившийся глубоким страданием. Он с трудом встал на четвереньки, разинул пошире рот, и оттуда полезло что-то желтоватое, пузырящееся, похожее на сырое тесто. В несколько секунд Такил выблевал его в несколько раз больше, чем весил сам… и это тесто уже поднялось на ноги. Повисли громадные ручищи, блеснули крошечные глазки, распахнулась щель рта.
Сорокопут предстал в истинном обличье.
– Сколько потерь, сколько потерь, – с сожалением сказал он. – Но мы возместим их новыми экспонатами. Что стоишь?
Рокил послушно взмыл в воздух. В голове появился четкий приказ – и демон полетел выполнять. Цветок в волосах пульсировал, все еще укореняясь.
Сорокопут довольно оперся на руки. Рядом валялась ненужная более шкурка, почти мертвая оболочка, что звалась Такилом. Рана на его животе снова раскрылась, от прокушенной лодыжки расходилась чернота. Жизнь покидает несчастного демона… но он умрет еще не сейчас. Сорокопут еще успеет подвесить его на терниях, а там процесс умирания замедлится в миллион раз.
А вот сажать на него эмблемат пока нельзя. Эти цветочки слишком жадно пьют жизненную силу, а Такил не должен умереть быстро, о нет, ни в коем случае.
Демон наклонился, ласково погладил рыжие волосы и обмер. В траве снова что-то скользнуло… но в этот раз Сорокопут был готов! Мгновенным движением он поймал змею, сдавил в пальцах и повернул головой к бушующему чудовищу.
– Я не уверен, подчинятся ли фамиллиары, если захватить волшебника, – доверительно сказал демон змее. – Я хочу проверить. Если не подчинятся, я тебя убью.
Лурия ревела. Опять что-то происходит, а ее уводят и ничего не говорят. Там было столько интересного и кровищи, а она теперь в доме и ничего не видит! Она, конечно, сначала напугалась, но это так, от неожиданности. Мама с папой все равно всех победят.
И даже в окошко не посмотреть. В доме занавесились все окна. Сами собой, просто потому что енот так захотел. Лурия попыталась отодвинуть занавеску и у нее даже почти получилось, но тут енот ее подхватил и посадил на детский стульчик, который Лурия ненавидела.
– Сейчас будем пить чай