– Кто это сделал, мой брат? – спросил Аллертон.
– Мопане.
Мы смотрели молча, не делая никаких замечаний. Я подумал, что смерть старого аткаймы может серьезно осложнить успех нашего предприятия. И я не думал, что Чака так любил своего отца: ведь он оставил его девять лет назад.
Тем не менее я не представлял весь ужас происшествия, хотя мог лучше оценить чувствительную натуру Чаки, столь удивительную в человеке, рожденном среди варваров.
Вскоре юноша смог рассказать нам свою историю.
– Я нашел тропу, – сказал он, говоря на своем языке, который мы понимали все, кроме Педро и Арчи, хотя Арчи, возможно, кое-какие слова понимал, – и быстро пробежал по ней какое-то расстояние. Потом я услышал крики и воинственную победную песню мопане. Я понял, что к нам приближается еще один отряд этих дьяволов, и решил сосчитать их. Их много, о, мой брат! Была война, и мое племя потерпело поражение. Не знаю, где была битва и сколько человек в ней участвовали, но победили наши враги. На копьях они несли головы многих смелых ицтексов, и среди них голова великого и благородного аткаймы, моего отца!
Он замолчал и снова начал всхлипывать.
– Бедный Чака! – сказал Пол.
У нас не было времени для разговоров. Мы уже слышали звуки приближающегося отряда и должны были готовиться к отчаянной обороне. Чака может оплакивать отца, но мне показалось странным совпадение: сын вождя прибыл в свою страну в тот самый момент, когда престарелый аткайма ицтексов погиб от рук своих постоянных врагов.
Мопане большой толпой вышли на поляну, возбужденно распевая свои варварские песни. Некоторые резко свистели в раковины моллюсков, двое энергично били по туземным барабанам из панцирей черепах, на которые плотно натянута шкура.
К вновь пришедшим присоединились остатки напавшего на нас отряда. Я говорю «остатки», потому что мы убили или ранили не менее половины от их первоначального числа. С возбужденными восклицаниями они показывали в нашем направлении, и все воины посмотрели в нашу сторону. Они были еще довольно далеко от нас, но мы отчетливо видели каждое их движение. Один рослый парень, на острие которого была наколота улыбающаяся голова, вскочил на пень и обратился с речью к остальным. Все почтительно его слушали.
– Интересно, достанет ли туда этот пугач, – заметил Арчи и, прежде чем кто-либо смог вмешаться, тщательно прицелился и выстрелил. Вождь – это как будто был вождь – подскочил на три фута в воздух, издал страшный крик и упал на руки своих людей. Не знаю, был ли он мертв или тяжело ранен.
Это предупреждение заставило индейцев отступить в лес, где, несомненно, у них состоялся военный совет.
Глава 10. Мы избежали уничтожения
Тем временем мы, девятеро, оказавшись в ловушке, готовились обороняться против армии туземцев.
– Не лучше ли использовать электриты, сэр, – спросил Джо. – Этих ребят не меньше трехсот-четырехсот человек, и, если они все набросятся на нас, нам не устоять.
– Боюсь, что даже электриты нас в таком положении не спасут, – ответил Аллертон, на лице которого впервые появилось выражение тревоги. – Думаю, надо приготовиться раздуть газовые жилеты; если произойдет худшее, мы сможем спастись, поднявшись в воздух. К счастью, рядом вода из пруда, чтобы пробудить кристаллы темлина. Но давайте подождем, пока не используем все возможности и наша жизнь действительно окажется в опасности. – Он повернулся к Чаке, который по-прежнему лежал лицом вниз, и сказал: – Мой брат должен надеть костюм, чтобы сражаться с нами.
Майя ничего не ответил, он не встал и не попытался надеть сброшенную одежду.
По предложению Пола мы торопливо срезали несколько кустов и уложили их кольцом, защищая свою позицию; кольцо получилось такое высокое, что мы могли стоять за ним и стрелять из ружей поверх этой хрупкой баррикады. Кусты – это не защита, но они не позволяют дикарям целиться в наши тела. Эту задачу мы выполнили быстро, подготовили вооружение и приготовились сражаться, сколько возможно.
– Не стреляйте залпом, – продолжал Аллертон, стреляйте по очереди в соответствии с номерами, которые я вам дам. Такая длительная постоянная стрельба наиболее эффективна.
Он едва успел закончить, как мопане вышли из леса. Рассчитывая на свое численное превосходство, они не бежали, но шли по поляне целеустремленно и размеренно под боевую песню. Как только они оказались на дальности выстрелов, мы открыли огонь, и почти каждый выстрел оказывался эффективным, потому что мы стреляли хладнокровно и осторожно. Однако индейцев это не остановило, и я тогда подумал, что они как-то особенно храбры в своем абсолютном презрении к смерти.
Последняя группа мопане была вооружена лучше. У воинов вдобавок к копьям были боевые топоры и дубины. Ни одно копье не было брошено в нас в ответ на нашу стрельбу, хотя мы стреляли непрерывно и их передние ряды падали, как пшеница под серпом, но идущие сзади тут же занимали место упавших. Они готовы были на большие жертвы, чтобы достичь своей цели.
Педро, который оказался плохим стрелком, перезаряжал наши магазинные ружья и револьверы, так что нам не нужно было прерывать стрельбу. Мы были в отчаянном положении, но я рад сказать, что никто из нас не нервничал и не проявлял слабости. К моему удивлению, Чака вначале не участвовал в схватке, но, когда враг подошел ближе, он встал и тоже стал стрелять.
Дикари приближались, и мы изо всех сил пытались их остановить. Они уже в ста ярдах от нас, в семидесяти, в пятидесяти. Мы уложили очень многих, но они продолжали идти.
Но тут произошло событие, настолько неожиданное, что вначале мы даже не могли его понять. Мопане остановились, повернулись на юг, в ту сторону, откуда пришли, и, не обращая на нас внимания, стали о чем-то возбужденно переговариваться.
– Держитесь, ребята! – воскликнул Аллертон. – Они деморализованы.
Это, несомненно, так, но я видел, что деморализовали их не мы. Отряд разделился, индейцы бегали по поляне, словно в панике. Но вскоре бегущие снова собрались в центре поляны и построились кругом, спинами назад, лицами вперед во всех направлениях.
В следующее мгновение загадка разъяснилась. Из-за каждого дерева на краю леса выступил крепкий воин, с кожей медного цвета и обнаженный, если не считать набедренной повязки. Эти воины были выше мопане, более благородной внешности, неторопливей и осмотрительней в поведении. За первым воином вышел второй, потом третий, и вскоре не менее тысячи человек окружили пришедших в ужас мопане – и нас.
Когда появился первый воин, Чака закричал и бросил оружие. Он словно окаменел, глядя, как во сне, на