– Не плачь, Алье, – слышу я обеспокоенный голос мамы. – Видишь, жива твоя мама, вот уже и глаза открыла…
– Мама! Мамочка! – отчаянно кричит доченька, буквально налетая на меня. Упав сверху, она обнимает меня, продолжая плакать. С трудом подняв руку, я глажу её по голове.
– Что… случилось?.. – в два этапа спрашиваю я, чувствуя, как слабость покидает меня под руками любимого.
– Ты пошла переодеваться, а потом прибежала Алье, крича, что ты умерла, – сообщает мне мама, тихо всхлипывая. – Ты лежала совсем недвижимая, но дышала…
– Такое бывает у храмовников, – комментирует Алекс. – После «разговора» Санктуса… Ты что-то видела? – спрашивает он.
– Я видела чудо, – признаюсь я. – И осознала, как люблю тебя.
– Такое тоже бывает, – вздыхает мой любимый. – Это называется «глас судьбы», когда долго сопротивляются себе самим, возможны специфические видения.
– Мама, мамочка, не умирай, мамочка… – Алье целует мои руки, дрожа всем телом.
– Я не умру, маленькая, – глажу я её, понимая, что напугала всех.
Видимо, виденное мной совсем недавно, было сном. Но как тогда Алекс примет мои слова о любви? Знает ли он, что это такое вообще? Я же теперь в его власти, что он захочет сделать? Я пытаюсь разжечь в себе подозрительность, но она не разжигается, я просто не хочу ни в чём его подозревать. Было это сном или видением, я хочу только прижаться к любимому, и пусть весь мир подождёт!
– Алекс, – зову я его, отчего мой целитель наклоняется ко мне. – Прости меня за всё… Я очень люблю тебя.
– И я люблю тебя, малышка, – ласково отвечает он мне, опускаясь на пол рядом с кроватью, чтобы обнять и меня, и Алье. – Тебе не за что просить прощения, всё в воле Санктуса.
– Ты теперь мой папа? – тихо спрашивает его успокоившаяся Алье.
– Да, маленькая, – мягко отвечает ей мой любимый, обнимая нас обеих. – Теперь всё будет хорошо.
– Ну, наконец-то, – облегчённо вздыхает мама. – Надолго это у неё?
– Сейчас поднимется, – улыбается Алекс, очень нежно гладя меня по волосам.
Я чувствую, что слабость действительно уходит, а тело наполняется энергией, как будто руки Алекса мне дарят силы. Возможно, так оно и есть, потому что он же – мой любимый, как в фильмах. От этой мысли мне становится тепло, поэтому я тянусь к Алексу, чтобы попробовать то, что видела только в тех картинах, которые мне женщины показывали.
Хочу почувствовать «вкус его губ», как об этом было в книге написано. Мне интересно, действительно ли это так сладко, как пишут и говорят, а ещё хочется понять, почему в фильмах чуть что – и влюблённые сразу начинают лезть друг к другу губами.
Алекс будто понимает, чего я хочу, и в следующее мгновение всё вокруг исчезает в вихре моих ощущений. Моё тело будто прошивает молнией, а ещё кажется, что земля трясётся и раздаётся какой-то ликующий, радостный звук… Именно такие ассоциации вызывает у меня будто прозвучавшая в воздухе мелодия. Возможно, она прозвучала и на самом деле, я читала…
Дверь резко раскрывается, в спальню врывается очень удивлённый, даже, наверное, поражённый Таур, отвлекая нас от чуда первого нашего поцелуя. Никогда его таким не видела! Он показывает рукой в сторону двери, явно не находя слов.
– Храм! Храм! – восклицает он, вызывая у присутствующих желание посмотреть, но я привлекаю Алекса к себе, требуя продолжения.
– Таур, подожди, – командует мама. – Алье, оставь родителей, им надо побыть наедине. Пойдём…
И все выходят из комнаты, даже доченька, безропотно отпустившая нас. Я понимаю, что произошло – возник Храм, как тому и положено, но мне совсем не хочется об этом думать. Я тянусь к Алексу всем своим существом, и мир исчезает в сладостной вспышке. Нет, сейчас мы вовсе не стремимся к полному слиянию, я даже не уверена, что готова к этому, но чувствовать его губы, его руки, скользящие по моему телу и будто прошивающие меня всю сотнями маленьких молний… Не могла себе даже представить, что это настолько приятно.
– Елика… – чуть отдышавшись, Алекс очень бережно держит меня в объятиях. – Ты согласишься стать моей женой?
Он предлагает мне… что? Женой?! Не Выбор по традиции сангвиз, а женой по традиции хомо? Он… Он понял меня? Принял? Я счастлива! Я просто невозможно счастлива только от одной его фразы, с трудом кивая в знак согласия. Наши губы опять встречаются, чтобы подарить друг другу минуты небывалого наслаждения. Почему я так остро чувствую? Так же, как и во сне, я не могу собраться с мыслями, потому что просто-напросто счастлива. Бесконечно, невозможно счастлива. Так просто не бывает, но я счастлива. Это же Алекс…
Спустя бесконечно долгое время, я нахожу в себе силы встать. И, хотя я не очень-то и одета, но совсем не смущаюсь, выбирая именно то самое платье, что было на мне надето во сне. Алекс же зачаровано смотрит на меня, и это приятно – просто до визга. Хочется прыгать от той силы переполняющих меня эмоций, что дарит его взгляд.
– Какая ты красивая, – восхищённо произносит он, отчего-то вгоняя меня в краску.
– Пойдём? – тихо спрашиваю его, чудом не запутавшись в одежде.
– Пойдём, – улыбается Алекс, одним лёгким движением подхватывая меня на руки.
И тут я чувствую разницу… Разницу между руками Таура и Алекса. Оказывается, когда тебя держит любимый – это в сотни, в миллионы раз приятнее. Я будто таю в его руках, уже не желая ничего, только бы он не отпускал меня никогда. Какой я была глупой, пытаясь убежать от него!
Видимо, мой сон был не просто сном, а иссякнувшим терпением Санктуса, не иначе… В одном видении мне показали, насколько я глупа…
В гостиной нас замечают не сразу, собравшиеся тут люди неотрывно смотрят в окно, куда перевожу взгляд и я, чтобы увидеть реальное подтверждение своим мыслям – возникший Храм. Только он возникает не на главной площади города, а прямо напротив нашего дома, совсем недалеко, отчего в окне вырисовываются его строгие башни и будто стремящийся в небо острый пик крыши над главным молитвенным залом. Будто символизируя собой чудо нашего с Алексом Единения, Главный Храм Санктуса сияет на солнце, открывая всем то, что тайной давно не является. Волею Санктуса мы стали единым целым. Семьей.
***
Я сижу за своим рабочим столом, задумавшись. Мне есть о чём подумать, ведь с того памятного события прошла уже половина цикла, полгода, если по-человечески, и я уже чувствую появление в себе новой жизни.
Как-то очень быстро пролетело время… Могла ли когда-то охранительница Елика подумать о том, что станет главной храмовницей? Да, Санктус очень чётко явил свою волю, поэтому выбора не было – ни у меня, ни у других. Я стала главной, а в Храме нынче служат только женщины, потому что Санктус сказал, что только они обладают способностью отдавать себя любви, хотя, помня мою историю… Но Санктусу виднее.
Наша свадьба и стала отправной точкой, именно на ней была явлена воля Санктуса, отчего я и стала тем, кем являюсь сейчас. Алекс открыл больницу при Храме, мама у него учится, а он очень её уважает. В полицию я не вернулась, но время от времени меня зовут помочь в расследовании, насколько я понимаю, это санктусоугодное дело, поэтому не отказываюсь никогда.
Санктус открыл мне правду о прошлом. Как сейчас помню тот транс, в который меня научил входить Алекс.