Но сказанное несколькими минутами раньше было сущей правдой, и отвернуться от этой правды коммандер не могла: Этьен де Грийе всего через три года перестанет быть студентом, станет так или иначе служить Галлии и её королю. И следующая его небольшая трусость может стоить кому-нибудь жизни… Но эту проблему она будет решать уже потом, когда закончит с расследованием в Севилье.
⁂
Неожиданно для Лавинии в учебном корпусе Коллежа Сорбонны, где находился целительский факультет, было темно. Только в угловом кабинете горел свет, да фонарь у входа неярко освещал ступеньки и закрытые двери.
Запертые двери, как обнаружила госпожа Редфилд, дёрнув за истёртую латунную ручку. Она достала коммуникатор.
– Вацлав? Вы что, уже ушли?
– А, Лавиния! Нет-нет, просто занятия закончились, вот смотритель и запер главный вход. Там справа, сразу за углом, есть ещё одна дверь, и лестница от неё к моему кабинету.
В кабинете Зентецкий был не один. Одно из удобный кресел возле журнального столика занимал…
– Сандоваль! – подняла брови Лавиния. – Вы что, полностью выздоровели?
– Добрый вечер, госпожа профессор! – молодой человек встал. – Да, профессор Зентецкий считает, что все последствия отравления и ментального воздействия полностью сняты.
– Что ж, это прекрасно… – медленно проговорила она. – Тогда… Я бы предложила вам сдать те экзамены, которые вы пропустили. Сессию ведь никто не отменял.
– Я договорился со всеми преподавателями, чьи экзамены пропустил. Ну, кроме вас и мадам Лаво. Но вы ведь позволите мне прийти на пересдачу после двадцать второго января?
– Возможно… – она взглянула на часы: до встречи на портальной станции оставалось сорок минут. – Вацлав, могу я попросить вас ещё об одной порции вашего волшебного отвара?
– Попросить? Можете, – Зентецкий разгладил усы. – Но это на сегодня будет последняя, договорились?
– Я даже торжественно пообещаю лечь спать не позднее полуночи! Ну, в крайнем случае, половины первого…
– Боевики… – тяжело вздохнув, целитель отправился в свою кухоньку.
Лавиния села в кресло и сказала:
– Я должна извиниться перед вами, Сандоваль.
– За что?
– За то, что погорячилась, влезла не в своё дело и, возможно, разрушила гипотетическую возможность вашего примирения с мадемуазель де Грийе.
– С Эрминой? М-м-м…
Молодой человек замолчал, кусая губы, и Лавиния почувствовала себя бронированным чудищем в розарии. Впрочем… Она присмотрелась к своему студенту.
– Сандоваль! Вы смеётесь надо мной?
– Ни в коем случае, госпожа профессор! Просто… Понимаете, очень давно никого не заботило, что я чувствую. Наверное, за последние семь лет вы первая. И это такое… странное ощущение, – он подался вперёд. – Окружающие всегда прекрасно знали, что я должен сделать, но никого не интересовало моё мнение. Начиная с его величества Фердинанда и заканчивая няней Стефой.
– А раньше? До пожара?
– До пожара у меня была матушка. Она умела быть не только герцогиней Медина, но и Изабеллой. И ещё мамой, – помолчав, Лонго вздохнул и пожал плечами. – Что же до Эрмины, то я не слишком расстроен, честно говоря. Она очаровательная девушка, но её для меня слишком много. Или слишком мало. И я никогда не знал, любит она Энрике Сандоваля, или же герцога Медина, правителя Уэскара. Так что… Единый с ней.
– Вам рассказали или вы догадались?
– Трудно было не сообразить, что что-то не так, когда здесь побывала вся моя группа, кроме близнецов де Грийе, – усмехнулся Лонго. – Забудем о них. Какие у нас планы?
– Выпить чай профессора Зентецкого, – ответила Лавиния, принимая от Вацлава чашку. – Встретиться с Денизой и остальными. Перейти порталом в Севилью. Обсудить, кто какую роль будет играть. Дожить до нового дня.
– Вы уже знаете, кто затеял всё это?
– Мне не хватает нескольких деталей для того, чтобы увидеть всю картину целиком. Думаю, эти детали мы завтра будем искать вместе…
Глава 13
Папок с досье было довольно много. Лавиния провела пальцем по корешкам и слегка вздохнула.
– Ну что же, друзья мои, займёмся делом, – сказала она, обведя взглядом свою команду. – Для начала, скажите мне, сеньор полковник, кто подбирал эти досье?
– Наваррес. Кроме трёх… основных фигурантов, их материалы забрал из архива я сам. Всё, как вы и просили.
– А кто у нас основные фигуранты? – поинтересовалась Франциска Монтойя.
– Сеньор Перейра, секретарь его светлости Гонсалес и нянька, – ответил её муж.
– Ага… Интересная компания.
– Вот именно, – недобро улыбнулась Лавиния. – Скажите мне вот что, Монтойя, табор матушки Кармен стоит на прежнем месте?
– Да, сеньора коммандер, на берегу реки в районе Виста Эрмоса.
– Тогда первое задание для Денизы и Морено-Муньоса. Отправитесь в табор, скажете, что хотите видеть их баронессу и передадите ей от меня записку. Надеюсь, Кармен помнит, что за ней должок, и просьбу мою выполнит.
– Какую, госпожа профессор? – спросила Дениза.
– Даст вам двоим позволение расспросить ромов её табора о слухах и сплетнях касательно герцогской семьи, графа Хаэн и его дочери, а также отца келаря из монастыря Единого. Сеньор полковник покажет вам, где стоит табор, вот деньги на экипаж-такси.
– Можно вопрос, сеньора профессор?
– Спрашивайте, Морено-Муньос.
– Почему вы отправляете именно нас с Денизой? Я объясню, – заторопился молодой человек. – В какой-то момент мне тоже может понадобиться дать поручение подчинённым, нужно понимать принцип, как составляются рабочие команды.
– Разумно, – Лавиния задумалась, ища формулировку. – Во-первых, за три с половиной года вы ни разу не конфликтовали. У Денизы характер вспыльчивый, ей было бы довольно одного слова, чтобы вспыхнуть, так ведь? – девушка кивнула, чуть покраснев. – Значит, никакое напряжение работать не помешает. Во-вторых, вы внешне похожи на местных.
– Я вообще-то просто местный, – чуть обиженно заметил Рибера.
– Вы единственный из присутствующих артефактор. У вас будет другое задание. Так, Дзукетти, Морено, всё поняли? Отправляйтесь. Теперь вы, ваша светлость… Вы отправитесь в монастырь и будете удерживать на месте отца келаря.
– Сколько? И какие методы дозволено применить?
– До прихода кавалерии из-за холма, – усмехнулась госпожа Редфилд. – Думаю, не дольше, чем до вечера. Так, Монтойя?
– Мы ждём только дозволения архиепископа на действия в монастыре, – ответил полковник. – И если я не получу его в ближайшие часы… Ну, мне есть, к кому обратиться наверху.
– Отлично. Что же до методов… Любые, Сандоваль, любые методы, но без лишнего фанатизма. Полагаю, что ежели отцу-келарю удалось добавить в вашу еду и напитки что-то… неожиданное, так и вы сумеете ответить тем же. Да, имейте в виду: вы не говорили с Эстефанией и, значит, не слышали ключевого слова, активирующего ментальную зависимость. А воздействие препарата уже прошло.
– Понял. Значит, надо взять с собой воды и сухарей?
– Сами решайте, не маленький уже, – она повернулась к Франциске. – Ты, дорогая, с нами, или отправляешься заниматься детьми?
– У меня есть пара часов, потом, увы, призовёт священный долг.
– Отлично. Тогда сделай мне трёхмерную сводную таблицу по всем фигурантам. Имена вон, на столе.
– На сколько параметров?
Тут Лавиния задумалась. Потёрла лоб, посмотрела в окно, провела пальцем по корешкам папок…
– Знаешь, делай на дюжину. Должно хватить.
– Поняла! – И Франциска с хищным интересом посмотрела на стопку досье.
– Жак, у вас общее задание с Риберой. Вот книга, пропавшая из библиотеки…
– Та самая? – жадно спросил Рибера. – Третий том справочника Ван Ваальса?
– Хранитель Атрамос нашёл ещё один экземпляр, мы получили его в пользование на сутки. Ваша задача: найти всё, относящееся к семейному наследию Медина, попытаться понять, что именно интересовало наших злоумышленников и кто книгой пользовался.
– На какую глубину? – Дюпон положил ладонь на книгу.
– На сколько сможете, Жак.
– Госпожа коммандер, в связи с этим заданием… – Рибера с трудом оторвал взгляд от вожделенного справочника. – Можно попросить, чтобы Лонго задержался? Семейные артефакты дело такое… Посторонний может и не опознать.
– Вот как… Что же, тогда диспозиция меняется, – Лавиния повернулась к подруге. – Дорогая, получается, что отцом-келарем я попрошу заняться тебя.
Мари Лаво нимало не смутилась.
– Займусь, конечно. Попрошу вас, Сандоваль, проводить меня и показать этого сеньора. Нет-нет, не волнуйтесь, – она выставила вперёд ладонь. – Я помню, что монастырь мужской. Никто