– Придвиньте вот это кресло к камину и пришлите кого-нибудь, чтобы разожгли огонь. Принесите мне кофе, и не одну чашку, а полный кофейник. Несколько листов бумаги и магическое перо. И поторопитесь.
Пока Родригес выполнял приказания, она села в кресло и достала коммуникатор. Минуту подумала, потом вздохнула и выбрала в списке номер своего непосредственного начальника, бригадира Равашаля, главы Службы магической безопасности Союза королевств.
– Жан-Клод? Скажи, когда ты будешь посвободнее? Мне нужно с тобой посоветоваться.
– Ты снова раскопала какие-то неприятности? – вздохнул Равашаль.
– Да уж лучше я их раскопаю, чем они нас закопают…
– Тоже верно. Знаешь, если ничего не случится, то часа в три я попробую пойти пообедать.
– В «Голубе и капусте»?
– Ну, например.
– Договорились.
Отключив коммуникатор, Лавиния несколько мгновений смотрела в огонь, машинально скручивая и расправляя салфетку, потом снова взяла аппарат в руки. Но тут в дверь постучали, и она сказала:
– Входите!
Появившаяся на пороге женщина олицетворяла собою типичную экономку: высокая, крепкая, с собранными в пучок тёмными, начавшими седеть волосами. Тёмное платье, белый воротничок, у пояса – связка ключей. Лавиния взглянула на ауру: слабый маг, стихии воздуха и воды. Есть что-то ещё, но уже совсем на уровне «чуть больше горошины».
– Добрый день! Вы хотели со мной поговорить? – спросила женщина негромко. – Я Мария Родригес.
– Добрый! Прошу вас, сеньора Родригес, присаживайтесь. Я – коммандер Редфилд из Службы магбезопасности.
Экономка села, расправила на коленях юбку и прямо взглянула на Лавинию.
– Спрашивайте.
– Скажите, для кого готовят «зелёные апартаменты»?
– Для его сиятельства графа де Хаэна.
– Вот как? А что, он прибудет на праздник?
Сеньора Родригес улыбнулась. Совсем чуть-чуть, уголком рта.
– Скорее всего, нет. Он уже много лет не приезжает в Севилью. Но по правилам его апартаменты должны быть подготовлены.
– Понятно. И много народу ожидается?
– Сеньора коммандер, тут ведь как: сколько бы ни ожидалось, мы должны быть готовы принять и обслужить всех. У его светлости Мануэля Алехандро на балы собиралось до тысячи гостей. Конечно, ночевать оставались немногие, но комнаты должны быть готовы. В этот раз, я думаю, будет не больше сотни человек, а пригласят остановиться во дворце десятка два. Но кто знает? Его светлость нас не предупреждал о количестве… да и о точной дате, если честно, тоже.
– Хм-м… – Лавиния припомнила, что ей говорили о перестановках во дворце. – А разве при прежнем герцоге вы тоже были экономкой?
– Ну что вы! – женщина снова улыбнулась. – Тогда я была горничной. Экономка при пожаре не погибла, но после него не захотела оставаться здесь на службе. Напугалась очень. Уволилась и уехала куда-то в деревню, мы и не слышали о ней больше. Скажу вам честно, на должность эту меня никто особо не назначал. Просто… дня три я посмотрела, что делается…
– А что делалось?
– Честно? Почти ничего. Тогдашняя экономка слегла, дворецкий погиб. Еду почти не готовили, мальчик наш приходил на кухню и брал себе хлеб и сыр. Куда ж это годится? Лакеи, кто остался, норовили вино из погреба таскать. Так вот, поглядела я на это, да и взяла себе ключи. Потихоньку справились.
– Мальчик – это нынешний герцог?
– Ну да. Он же ребёнок совсем был, что там – четырнадцать лет? Месяца два, наверное, так жили, а потом его светлость меня к себе позвал и уже официально назначил экономкой. Родригес мой из старших лакеев стал дворецким, так и пошло. Справляемся, дело не такое хитрое.
Лавиния кивнула. Экономка ей, пожалуй, понравилась, и госпожа Редфилд решила копнуть чуть глубже.
– Тогда скажите мне, сеньора, почему вчера в разговоре с кухаркой и старшей горничной вы говорили, что Энрике Хавьер не сможет принять родовые артефакты.
Женщина вскинула взгляд, долго смотрела Лавинии в лицо, потом потупилась и снова разгладила юбку.
– Вообще-то говорила это не я. Говорила Алита, старшая горничная, но… да, я с этим согласилась. Потому что все знают, что герцог должен передать наследнику какие-то секреты, с этими артефактами связанные. Передавали Карлосу перед его полным совершеннолетием, но Карлос погиб, – тут по лицу её пробежала быстрая тень, и Лавиния насторожилась; экономка же продолжала монотонно говорить, глядя в пол. – Вроде бы передавал герцог эти знания и второму сыну, но тот, как вы знаете, погиб вместе с родителями. А Энрике никто в расчёт не принимал, он же младший, не особо и нужный.
– И какая же опасность грозит герцогу?
– Если б я это знала, так, наверное, уж предупредила бы…
– И вы считаете, что следующим герцогский трон займёт нынешний граф Хаэн. Это хорошо или плохо для провинции? И для вас всех, кто на герцога работает?
Сеньора Родригес пожала плечами.
– Не скажу, сеньора коммандер, не знаю. Я его сиятельство графа Хаэна и видела-то раз пять, не больше, говорю же, не приезжал он в Севилью много лет. По мне, так для провинции важно, чтобы правитель был и занимался делами, а уж кто им будет, Хуан, Мигель или Энрике, не имеет значения.
– Понятно. Хорошо, пока у меня нет больше вопросов, но я прошу вас оставаться здесь, во дворце.
Экономка пожала плечами.
– У нас с Родригесом другого дома нет. Детей мы не нажили, богатства не заработали, так что век будет доживать здесь.
Она коротко поклонилась и пошла к двери. Уже успела взяться за ручку, когда её догнал ещё один вопрос:
– Кто больше всех заинтересован в смене власти?
Женщина не повернулась к Лавинии, так и ответила, стоя лицом к двери:
– А вы посмотрите, кто к герцогу всех ближе сидит, там и ищите.
Лавиния пару секунд смотрела на закрывшуюся дверь и всё ещё колышущуюся синюю портьеру, потом тряхнула головой и сказала.
– Ближе всех… Хм… Ну, пожалуй, камердинер и секретарь. Первый натягивает на господина штаны и стрижёт ему ногти, второй пишет от его лица письма и назначает его встречи. Что ж, с Алонсо, я надеюсь, смогут справиться Мари и Дюпон… Или Дюпон и Мари? Н-да, а мы тут поговорим с господином… как его? Гонсалес, да. Где здесь колокольчик?
Секретарь появился нескоро, минут через пятнадцать. Без приглашения сел в кресло и сухо заявил:
– На будущее, сеньора, если наше с вами общение продолжится, я предпочёл бы знать заранее о таких срочных вызовах. Я занят серьёзными делами, и не могу мгновенно всё бросить, чтобы прибежать на ваш зов.
Чуть склонив голову влево, Лавиния рассматривала его с каким-то таким интересом… коллекционера, что ли. То есть вот сидит молодой человек, по её меркам – почти юноша, и разговаривает с ней, как с нерадивой прислугой. Он забыл, кто она такая и зачем сюда приехала? Или точно знает, где находится герцог? Но всё равно, прозвучало им сказанное плохо. Грубо прозвучало. Сеньор Гонсалес забыл, что человек воспитанный будет одинаково вежливо разговаривать с герцогиней и со служанкой.
– А почему вы в тёмных очках? – спросила она внезапно.
– Я-а… А какая вам, собственно, разница?
– Снимите их, пожалуйста, на одну минуту.
Гонсалес настолько растерялся, что уже потянул с носа очки – модные, в тонкой золотой оправе, на которой мелькнул логотип известного модного дома. Он сразу спохватился и водрузил их на место, но Лавиния успела увидеть всё, что хотела.
⁂
В «Голубя и капусту» Лавиния приехала без опоздания, но Равашаль уже доедал антрекот.
– Извини, – сказал он без тени смущения. – Последний раз я ел за завтраком, и даже кофе сегодня выпить не удалось.
– Где-то пожар? – спросила госпожа Редфилд, усаживаясь и жестом подзывая официанта. – Дежурное блюдо, пожалуйста.
– Жареный голубь, мадам.
– Отлично, подавайте.
– Вина?
– Увы, нет. Надо иметь свежую голову.
Официант неспешно удалился в сторону кухни, и она повернулась с Равашалю.
– Так что случилось? – повторила она вопрос.
– Ничего нового, – поморщился глава Службы магбезопасности. – Королевский Совет потребовал срочно обновить правила использования бытовых амулетов, с ним сцепилась Гильдия артефакторов, а ваш покорный слуга оказался колосом меж двух жерновов.
– То есть, тебе предложили быть третейским судьёй в их споре?
– Ну да… И скажу тебе