– Поясните! – потребовала она.
– Видите ли, сеньора Редфилд, меня в то время в Севилье не было вообще-то…
– Не юлите, Наваррес, вам это не идёт!
– Ну, хорошо. Моя мать была статс-дамой двора герцогини, и она рассказывала… На неё вся история произвела сильнейшее впечатление, настолько, что она попросила отставки, уехала в поместье, чтобы заняться младшими детьми, и по сей день оттуда не выезжает. День второго совершеннолетия Марии Франциски отмечался очень пышно, во дворце был большой бал, и собрались гости со всей Спаньи. Королевский дом представлял младший брат его величества, принц Игнасио. Девушка была очень весела, охотно и с удовольствием танцевала, вполне благосклонно слушала комплименты и принимала подарки. После ужина бал продолжался, но Марии Франциски отчего-то не было видно. Она появилась через полчаса, попросила слова и… Главное, что сказано всё было во всеуслышание, и запретить ей что бы то ни было никто не мог.
Подполковник замолчал, глядя куда-то с пространство, словно там, перед его взором, был бальный зал, в котором дамы и кавалеры в вышедших из моды платьях со сладким ужасом слушали слова юной прелестной девушки.
– С кем она поговорила? – спросила Лавиния мрачно.
– С дядюшкой, с кем же ещё? – с горечью ответил Наваррес. – Его сиятельство граф Хаэн, как всегда, внёс свои поправки в чужую жизнь.
– И что, её родители продолжали принимать почтенного родственника в своём доме?
– Ну, может они и указали бы ему на дверь, только больше он не выбирался из своего поместья в графстве. Даже на похороны членов семьи не приехал.
– Очень интересная и драматическая история, – помолчав, сказала госпожа Редфилд. – А то, что разговор у Марии Франциски был именно с графом Хаэном, известно достоверно?
– Слуги шушукались, и матушкина камеристка ей донесла. От слуг ведь ничего скрыть нельзя…
– Понятно. Чай никто не подавал. Хорошо, Наваррес, последний вопрос, и я освобожу вас от своего присутствия. Смерть наследника, Карлоса, установлена достоверно?
– Магвестники возвращались.
– Манвестники через большую воду и на значительное расстояние могли и не долететь. Известны случаи.
– Что вас смущает, сеньора коммандер? Прошла проклятая прорва лет, почти четырнадцать, и ни об одном из тех, кто плыл на «Идальго», не было ни слуху ни духу.
– Десять минут назад вы, подполковник, сами мне сказали, что основной магией членов семьи является стихия воды. Как мог водник утонуть?
– Карлос Филипп как раз был исключением. Его основной стихией была земля, а вода не достигала тридцати единиц по шкале Бен Бецалеля. Но даже если бы он был сильным водником, могло случиться что угодно! Он мог надорваться, спасая пассажиров и команду, мог перегореть, пытаясь управлять слишком большими массами воды. Мог просто потерять сознание, быть смытым за борт и утонуть.
– Или всё плавание затевалось для того, чтобы наследник герцогства исчез бесследно.
– Кем затевалось?
– А тут у нас есть варианты, дорогой мой Диего. Например, врагом семьи Медина, и тогда, по всей вероятности, от костей молодого человека не осталось ничего, их съела морская вода. Или наоборот, он сам считал предстоящий ему брак и грядущее правление нежеланным, и тогда, вполне возможно, где-то в Империи Новый Свет живёт молодой человек, как две капли воды похожий на всех герцогов Медина, вместе взятых.
– Угу, а в порту какого-нибудь Санто-Яго стоит корабль с рангоутом и обводами «Идальго», но под совершенно другим названием, – со вздохом произнёс Наваррес.
Отчего-то в этом вздохе почудилась Лавинии тоска по морю, тоска молодого мага, сделавшего хорошую карьеру, но так и не попавшего ни в одно из тех приключений, о которых он мечтал мальчишкой.
– Ну что же, – она встала и провела пальцами по очень коротким светлым волосам, заменяя этим жестом причёсывание. – Оставляю вас вашей работе, а сама пойду прогуляюсь по прекрасной Севилье. Куда посоветуете заглянуть?
– В храм Локи, – самым серьёзным тоном ответил Наваррес. – Загляните туда и плесните вина на алтарь. Потому что в этом деле уже сорок лет следы путаются так, как умеет только великий трикстер.
⁂
Синьора Монтойя ждала Лавинию в том же самом кафе напротив здания Службы магбезопасности. Она пила кофе со взбитыми сливками и жмурилась на солнце.
– Сеньора что-нибудь закажет? – возник за спиной у госпожи Редфилд официант.
– Попозже, – мотнула та головой. – Пойдёмте, Франциска, у меня возникла идея.
– Какая?
– Я хочу посмотреть на портретную галерею дома Перес де Сандоваль и Уэскар. Такая ведь есть?
– Конечно. Думаю, проблем не будет, но… что вы хотите там увидеть?
– Пока не знаю. Пока я хотела бы посмотреть, что мне покажут.
– Слуги? Всё, что вы прикажете.
– И слуги. И портреты…
Дворецкий появился в холле примерно через три наносекунды после того, как лакей почтительно закрыл за дамами тяжёлую дверь главного входа во дворец.
– Сеньора коммандер, сеньора Монтойя, – Родригес поклонился.
– Что нового, Родригес? – Лавиния сбросила на руки лакею куртку.
– Покои его светлости в порядке, никаких… происшествий не было.
– Хорошо. Через полчаса мы бы пообедали, а пока проводите нас в портретную галерею.
Если у дворецкого и были какие-то возражения, они остались не произнесёнными.
– Прошу следовать за мной, – он прошёл вглубь холла к двери, расположенной между двумя изогнутыми крыльями лестницы.
За дверью был короткий коридор, который заканчивался новой дверью, затем была лестница вверх, новый коридор и лестница вниз…
– Вам придётся оставаться с нами, пока мы не закончим, Родригес, – в голосе Лавинии звучал смех. – Я отсюда не выберусь никогда! Кто так строит?
– Картинная галерея располагалась раньше в правом крыле здания, рядом с покоями герцогини. Но прабабушка его светлости не пожелала, чтобы поблизости от её комнат находился портрет вдовствующей герцогини, и для картин построили специальное помещение, – с самым чопорным видом сообщил дворецкий.
– Дамы сильно не ладили? – с любопытством спросила Франциска.
– Её светлость вдовствующая герцогиня Тереза Теодолинда удалилась в поместье немедленно после бракосочетания её старшего сына и возвратилась только после того, как он овдовел.
– Теодолинда… – со вздохом произнесла Лавиния. – Красота-то какая… Покажите мне её портрет, Родригес!
⁂
В портретной галерее они пробыли куда больше получаса, но обед им подали горячий.
Вообще Лавиния всё время ждала от прислуги хоть каких-то… ну ладно, не возражений, но хоть шепотков за спиной. Ну хоть намёка на то, что у сеньоры Монтойя собственный дом на соседней улице, а сеньора коммандер и вовсе тут никто, и сервировать для них обед было странно.
Не-а, ни звука.
– Родригес, прошу вас передать главному повару мою признательность, обед был замечательным, – попросила господа Редфилд, вставая из-за стола. – А теперь мы идём гулять, Франциска.
– Насчёт гулять – это серьёзно?
– Абсолютно. Мне надо подумать, а на ходу у меня это получается лучше всего.
– Ну что же…
Выйдя за дверь, сеньора Монтойя покосилась на небо. Оно стремительно набухало тучами, и ясно было, что утреннее солнце спряталось надолго.
– Сеньора коммандер! – дворецкий догонял обеих дам. – Сеньора коммандер!
– Да, Родригес?
– На всякий случай возьмите, вот амулеты для защиты от дождя. Полностью заряжены, прошу вас!
На его широкой ладони лежали два голубых кристалла.
– Спасибо! – поблагодарив, Лавиния серьёзно взглянула дворецкому в лицо, кивнула и сунула свой кристалл в карман куртки.
– Почему ты не сказала ему, что мы обе маги и уж от дождя-то может защититься? – Франциска догнала её в два широких шага и пошла рядом.
– Потому что дело было вовсе не в этом.
– А в чём?
– Их всех что-то очень серьёзно беспокоит, – ответила Лавиния. – Но по непонятным пока причинам, попросту сказать, в чём дело, они не могут. Подают сигналы. Обед, в котором нам не отказали – сигнал… Могли ведь сказать, что для господ сегодня не готовили? Эти защитные кристаллы – сигнал, подробные рассказы о прошлых герцогинях – тоже сигнал. Но я их пока не понимаю. Кстати, что твоя Мария, вернулась от подруги?
– На тот момент, когда я уходила из дому – нет, ещё не вернулась. Но я дала ей свободное время до пяти часов, когда нужно начинать готовить ужин, так что к вечеру что-то должна она сказать.
– Хорошо…
– Тебе как предпочтительно – чтобы я