Жак Дюпон шёл следом за мадам Лаво, плечом прижимавшейся к полковнику и о чём-то щебетавшей, и переживал. Было в самом деле обидно: ему без малого двадцать четыре, он работает в Службе магбезопасности почти пять лет. Он побывал в некоторых переделках и остался живым и целым, более того, его хвалили бывалые оперативники. В конце концов, его учила сама госпожа коммандер!
А его опять называют «юным». Да что ж это такое?
– Вот, мадам Лаво, это голубая спальня, – Монтойя остановился возле одной из дверей, причудливый рисунок на которой сплетался в бабочку. – Надеюсь, вам будет здесь удобно. А вас, молодой человек, я размещу по соседству, в белой. Прошу простить, ванная у вас будет общая…
– Я думаю, мы не станем спорить, – улыбнулась Мари; потом повернулась к Жаку, сжала его руку и прошептала на ухо: – Вы молодец, господин Дюпон, и возраст этому вовсе не помеха.
⁂
Какое-то время в кабинете царила практически полная тишина. Иногда слышен был шелест бумажных листов схемы дворца, которую рассматривал Монтойя, порой Лавиния постукивала по столу кончиками пальцев, размышляя над очередной страницей протоколов, и все эти звуки поглощались мерным звучанием дождя за окнами.
– Ага, вот оно! – воскликнул полковник.
Госпожа Редфилд оторвалась от видеосъёмки сгоревших комнат и посмотрела на него.
– Я вспомнил, какие комнаты называют «зелёными». В правом крыле на третьем этаже, точно над спальней герцога. Их очень редко открывают.
– Почему же?
– Вообще на третьем этаже комнаты для гостей. В былые времена, когда его светлость Мануэль Алехандро давал балы, на них собиралось по полтысячи персон, а порой и больше. Многие оставались ночевать во дворце. Само собой, в последние годы никаких балов не было, но в конце января намечается…
– Вот как? По какому же поводу?
– Полное совершеннолетие его светлости Энрике Хавьера. Ему исполнится двадцать один год. Да, он принял герцогские обязанности в день первого совершеннолетия, в четырнадцать, но полностью права владетельного сеньора получит только двадцать второго января будущего года. Меньше, чем через месяц.
– И что же такое он не получил?
– Ключ от большой фамильной сокровищницы, – Монтойя стал загибать пальцы. – Управление семейными артефактами. Вход в тайную часть склепа.
Лавиния подняла брови.
– Старые семьи и их секреты?
– Да, госпожа коммандер. Вы ж не станете утверждать, что в вашей семье нет своих шкафов со скелетами?
– Нет, дорогой полковник, не стану… Но не будем отвлекаться: бал, гости, комнаты. Чем отличаются зелёные апартаменты от всех прочих гостевых, помимо того, что там не только спальня, но и что-то ещё?
– Спальня, гостиная, кабинет, небольшая гардеробная.
– И?
– Там много лет жил и там же умер прадед его светлости.
– Нынешнего?
– Да. И после его смерти в тех комнатах никто не жил… Почти никто. Пробовала поселиться двоюродная сестра её светлости Изабеллы Лусии, но после первой же ночи перебралась в другие комнаты. Не то там было слишком душно, не то слишком холодно…
– Превосходно. А почему «почти»?
– Потому что в тех случаях, когда сюда приезжал граф де Хаэн, именно он в зелёных комнатах и располагался.
– Граф де Хаэн, знакомое имя… – медленно проговорила Лавиния. – Кузен тринадцатого герцога, единственный из кровных родственников, кто выжил после пожара. Сколько, вы говорили, он не был в Севилье?
– Пятнадцать лет.
– И что, даже на похороны герцогской семьи не приезжал?
– Нет. У него случился сердечный приступ, и его врач запретил.
– Очень, очень интересно. Кстати, а его дочь – помнится, вы упоминали, что она овдовела, это так?
– Совершенно верно, полгода назад граф Сьерра-Морена скончался, и сеньора Мария Эсперанса вернулась в дом отца. У них не было детей, поэтому титул и владения перешли к младшему брату её мужа.
– Печально, – заметила госпожа Редфилд без нотки сострадания в голосе. – И получается, что носителей крови Медина осталось только двое.
– Да, госпожа коммандер, – кивнул полковник.
– Если, конечно, на родословном древе не было… э-э-э… боковых отростков.
– Да, госпожа коммандер.
– И в том случае, если мы с вами не найдём четырнадцатого герцога живым и по возможности здоровым, корону с земляничными листьями получит граф де Хаэн. Сколько ему лет?
– М-м-м… – Монтойя поднял взгляд к потолку, вспоминая. – Шестьдесят восемь, если я не ошибаюсь.
– Шестьдесят восемь? Хм, а он маг?
– Да, стихия воды.
– Большой резерв?
– Средний, я бы сказал. Мне нужно посмотреть досье, точно я не помню, но что-то около ста единиц по шкале Бен Бецалеля.
Теперь настала очередь Лавинии возводить очи к небесам, точнее – к потолку кабинета.
– Слушайте, Монтойя, графу Хаэну был всего шестьдесят один год, когда случился этот гибельный пожар. Если он маг с приличным резервом, то это для него возраст расцвета! Тем более водник, они все немного целители, человек состоит из воды. И вдруг у бедняги был такой сильный приступ, что ему запретили ехать или добираться порталом? Даже и не знаю, может ли настолько серьёзно больной человек управлять делами целой провинции. Очень интересно, а что об этом говорят в Геральдической коллегии Спаньи?
– Простите, госпожа коммандер, но… я не та фигура, перед которой станут отчитываться господа из Геральдической коллегии.
– Последний вопрос, Монтойя, и мы эту тему временно закроем. А почему ваши агенты во дворце не доложили о планирующемся приезде герцогского дядюшки?
Монтойя растянул губы в улыбке. Получилось неубедительно.
– Видимо, массовый склероз. Очень заразная болезнь. Завтра же возьмусь за лечение этих несчастных.
– Ну-ну, – улыбка Лавинии зеркально повторила гримасу полковника. – Поговорим теперь о пожаре.
– Поговорим.
– В материалах, которые вы мне передали, есть отчёты, составленные сотрудниками мадридской Службы магбезопасности и следователями городской стражи. А королевской комиссии не было?
– Была, как же без неё. Но их материалы мне получить не удалось, знаю только, что королевская комиссия свои выводы базировала на вот этих материалах, – полковник непочтительно пощёлкал ногтем по кристаллу. – До моего сведения довели только лишь, что его величество Фердинанд на окончательном отчёте начертал «Считать расследование завершённым».
– Скажите, Монтойя, правильно ли я понимаю, что тринадцатый герцог не был любимцем его величества?
– Ваши выводы всегда безукоризненны, госпожа коммандер.
– И то, что младший сын, достигший лишь первого совершеннолетия, был признан способным занять место правителя…
– Эмансипация[11] Энрике Хавьера была проведена в кратчайшие сроки по повелению его величества.
Ту дюжину вопросов, что крутилась у Лавинии на языке, она предпочла проглотить. В конце концов, полковник Лопес Монтойя является подданным королевства Спанья, и такие вещи, как приключившийся пожар семь лет назад, с ним лучше обсуждать поосторожнее, без постройки предположений. Да и к чему? Для предположений есть Мари и Дюпон, с их парадоксальным мышлением и прихотливо изогнутыми моральными принципами. Нужно только будет поставить защиту от подслушивания по максимуму…
– Итак, вернёмся к причинам пожара. Сонное заклинание на страже, магически усиленное зелье в ужине для слуг. Дворец заснул… Где там ваш поэтажный план? – перебила она сама себя; Монтойя молча развернул перед ней чертежи. – Та-ак, стражники обнаружили следы легковоспламеняющейся жидкости в одной из парадных гостиных и бальном зале, где это? – полковник ткнул пальцем в левое крыло первого этажа. – А вот тут что?
– Парадная столовая, госпожа коммандер.
– В парадной столовой поджога не было?
– Нет.
– И непосредственно над бальным залом находится спальня герцога?
– Над частью бального зала.
– Значит, загорелось в три или в половине четвёртого ночи, пламя быстро сожрало стены зала и добралось до спальни его светлости. Покои герцогини в правом крыле, под ними – комнаты слуг. Там не поджигали?
– Нет.
– Но герцогиня погибла?
– Она была в спальне мужа.
– Хорошо… То есть, плохо, конечно, – спохватилась Лавиния. – Прошу прощения. А где комнаты старшего сына?
– Рядом с герцогиней, симметрично кабинету и библиотеке его светлости.
– Превосходно. И что, старший сын и наследник – как его звали, кстати? – тоже был в спальне отца? А погибший дворецкий, главный повар и другие слуги – в бальном зале, дотанцовывали за господами? Простите, Монтойя, но картинка не складывается.
– Дворецкий и остальные погибли, пытаясь справиться с огнём, – сухо ответил Монтойя. – Наследник, его звали Алехандро Мануэль в честь