Ознакомительный фрагмент
несуществующее ныне герцогство Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург (Schleswig-Holstein-Sonderburg). И если в оригинальном рассказе в блокаде английских островов участвовало только четыре подводные лодки, то я не стал мелочиться и увеличил их количество до двенадцати.Розничные и биржевые цены на основные продукты питания регулярно печатало сразу несколько лондонских газет. И мне, с моим торгово-коммерческим образованием не составило труда спрогнозировать рост цен из-за прекращения поставок. Здесь даже ничего не пришлось выдумывать, практически все сорок миллионов жителей Великобритании зависели от внешних поставок продовольствия. Почти девяносто процентов мяса, жиров и зерна были привозные.
Так что описанное в моём рассказе уничтожение всех, невзирая на их принадлежность, транспортных судов, идущих в английские порты, в скором времени вызвало поднятие цен. А ещё через неделю и первые признаки голода и недовольства городских жителей. Через месяц после начала блокады жители городов массово начали бежать в сельскую местность, в надежде найти пропитание там. Дошло даже до штурмов армейских складов с провиантом.
На сегодняшний день не было особо никаких средств поиска и уничтожения подводных лодок, что я и описал в рассказе, сведя потери подводной эскадры до двух субмарин от артиллерийского огня.
Попутно, вспомнил и о «шноркеле» — устройстве для увеличения сроков пребывания лодки под водой. Правда, я знал только об устройстве танковых и автомобильных «шноркелей», но не думаю, что есть какое-то принципиальное отличие. Слава Укко, что я вовремя опомнился и не стал не только описывать это устройство, а даже упоминать о нём в своём рассказе.
Как результат, через три месяца после начала подводной блокады островов Великобритания подписала «белый» мир с герцогством, отказавшись от всех претензий, которые предъявляла на Кильский канал. А для обеспечения своей продовольственной безопасности решила развивать сельское хозяйство и прокопать пятидесятикилометровый тоннель под Ла-Маншем из Дувра в Кале.
-Матти! Где ты витаешь? Ты слышишь о чем я вообще говорю? - вырвал меня из мира моего рассказа рассерженный голос Ээро Эркко.
- Да, дядя Ээро, слышу. Вы считаете этот рассказ чудовищным и ужасным.
- Вот-вот! Они не станут печатать про своё поражение и бессилие перед этими подводными пиратами.
- Да я не против. Пусть не печатают. Тем самым они признают поражение Герберта Уэллса в устроенной ими же битве рассказов.
- Может, ты что-то другое напишешь?
- Я не буду писать другой рассказ! Хотите вы этого или нет, но я могу передать чистовик с текстом на английском и сам.
- Ладно, - неожиданно легко согласился со мной мужчина. - Если у тебя готов чистовик, то я телефонирую Миллеру и договорюсь о нашей встрече. Но, если что, я тебя предупреждал.
…..
В отличие от Ээро Эркко, помощник главного редактора «Дейли Телеграф» Фредерик Миллер остался от моего рассказа в полном восторге. Этот джентльмен был одноглазым и носил черную повязку, скрывающую левый глаз, чем напоминал мне Курта Айсмана из фильма моего прежнего мира — «Семнадцать мгновений весны».
- Это великолепно! Это то, что нужно! Молодой человек, вы случайно не знакомы с Джеком Лондоном?
- Нет, сэр, - растерялся от подобного вопроса я. - Только с некоторыми его произведениями.
- Нет, нет. Это не то. Просто вы своим рассказом подняли ту же проблему, с которой боролся и Джек Лондон, будучи нашим журналистом. Он опубликовал ряд статей о голоде в рабочих кварталах Лондона и других крупных городах Великобритании. После первого голодного марша 1905 года власти столицы смогли немного снизить… - англичанин внезапно прервался. - Хотя, вы всё равно не в курсе всех событий, поэтому не будем отвлекаться. Оставляйте ваш рассказ, мы начнём его публикацию уже завтра. Но, для большего эффекта, растянем на четыре-пять номеров.
- Вы уверенны, сэр Миллер? - зачем-то переспросил на своём ломанном английском мой издатель.
- Даже больше! Я уверен в успехе этого рассказа настолько, что готов заплатить не один пенни за слово как мы договаривались, а два. Да! Два пенса! Точно! Я заплачу два пенса за каждое слово из этого рассказа, включая даже название.
Пока мы шли на выход, я сумел вычислить предполагаемый доход за свои пять тысяч сто три слова. Умножил на два и разделил на двести сорок, такое количество местных пенни в одном фунте стерлингов. Получилось сорок два с половиной фунта. Очень даже прилично по нынешним временам. Почти годовой доход фермера средней руки в графстве Бакингемшир, если верить рассказам родственников Кевина Райта.
А по денежной системе у них, у англичан, всё очень запутано. Фунт стерлингов может состоять из разных разменных монет, а не как у нас — сто пенни за марку или сто копеек за рубль. Здесь есть крона и полукрона, флорин, шиллинг, гроут и полугроут, пенни которые ещё и пенсы, и полупенни, а также самая маленькая разменная монета — фартинг. Этих фартингов, в одном фунте, аж девятьсот шестьдесят штук. Дурдом. А есть ещё золотые соверены и таинственная гинея в которой уже двадцать один шиллинг, а не двадцать как в фунте или соверене. Понапридумывают же, а приезжим потом мучайся.
Причем, в первую неделю после приезда в Англию, некоторые представители нашей команды попадали в неприятные истории с разменом денег. Они-то привыкли, что в нашей марке сто пенни, а когда им отсчитывали больше, они благородно отказывались от лишнего. И так продолжалось до тех пор, пока кто-то из чиновников не услышал рассказы атлетов про это. Экстренно собрали всю команду и херра Финч прочитал лекцию про деньги Великобритании. Не забыв упомянуть даже про имеющие хождения в этой стране монеты и токены частных компаний.
…..
Угрожающее движение справа я заметил лишь в последний момент и попытался одновременно присесть, остановиться и развернутся, но малость не успел. Над моей головой прошелестел какой-то предмет, снося с головы котелок. Не ожидая ничего хорошего от случившегося, я, как на тренировках с Рейно Лахти по уличной драке, крутанулся и резко отпрыгнул назад, попутно выхватывая свой пукко из внутреннего карманчика куртки.
Послышался топот башмаков противников, и я крутанулся опять в другую сторону пропуская удар какой-то палки мимо себя, попутно пытаясь нанести удар ножом в сторону смутной тени. И отпрыгнув ещё раз, понял, что не зная местности, сам себя загнал в тупик. Вернее в угол между закопчённой стеной дома и такой же грязной пристройкой.
- С,стрый м,лый, - с каким-то жутким акцентом прошипел один из противников. - Оп,сный. М,ка п,дрезал, с,ка.
Мои глаза, попривыкнув к полумраку переулка, смогли различить троих неизвестных, остановившихся от меня шагах в трёх-четырёх.