Вещество 1080 с разной степенью жестокости убивает множество видов млекопитающих и птиц. Predator Free 2050 окрашивают свою приманку так, чтобы она не привлекала птиц, а эндемичных млекопитающих в Новой Зеландии практически нет, за исключением двух видов летучих мышей, ни один из которых приманкой не заинтересовался. Согласно данным о численности убитых особей, опубликованным в New Zealand Journal of Ecology, количество местных птиц, погибших из-за 1080, оценивается как «пренебрежимо малое» – и в любом случае недостаточно большое, чтобы перевесить те выгоды, которыми для птиц оборачивается массовое уничтожение опасных хищников.
Может, эндемичных млекопитающих в Новой Зеландии и не много, но на островах сейчас обитает семь видов оленей – охотничье поголовье, завезенное обществами акклиматизации; на оленей охотятся до сих пор. А 1080 задает жару и им тоже. «Людям, которые работают с веществом 1080, охотники угрожают расправой, – говорит Уорбертон, сворачивая за угол. – Они заявляют, что применять 1080 – это жестоко, а потом идут в лес и втыкают в оленей стрелы. – Уорбертон криво улыбается. – Мне можно так говорить, я и сам охотник». Кое-где, чтобы утихомирить охотников, в приманки с соединением 1080 добавляют специально разработанные репелленты для оленей.
Применение 1080 влечет за собой и другие нежелательные последствия, в том числе вторичное отравление, то есть гибель или страдания животных, пожирающих трупики горностаев, поссумов и крыс. Очевидный пример – домашние собаки, но, например, кеа – горные попугаи, с которыми мы познакомились в одиннадцатой главе, – тоже питаются падалью и тоже погибают. А кеа – это один из эндемиков, ради сохранения которых и реализуется программа Predator Free 2050.
Поэтому теперь Департаменту защиты природы нужен еще и репеллент для кеа. «Этим ребятам прямо на следующей неделе дадут 1080 с репеллентом для кеа, – говорит Сэм, которая как раз и проводит это испытание и которая только что нас догнала. – Нам нужно удостовериться, что поссумы и крысы по-прежнему будут поедать эту приманку». Кто угодно согласился бы, что добавить репеллент для кеа в яд – отличная идея, если только он по моему примеру не познакомился поближе с одним из дегустаторов.
Щеткохвостые поссумы, или лисьи кузу, – пушистые создания, и на американских опоссумов не похожи: у тех голый розовый хвост и длинная мордочка. Глаза у поссумов расположены ближе к носу: как у людей, как у котят и как почти у всех созданий, которые кажутся нам невероятно милыми.
«Я понимаю. – Сэм замечает мой нахмуренный вид. – Мы просто надеемся, что это сократит число погибших кеа».
Мы переходим к другим вольерам. «Вот этому парню, – говорит Уорбертон, – дали витамин D в форме холекальциферола, который рассматривают в качестве замены 1080». Поссумы особенно чувствительны к этому веществу, а птицам он не страшен. «Но это не очень приятный токсин, понимаете. Он кальцифицирует органы». Мягкие ткани. Сердце. «Процесс занимает довольно долгое время, и они перестают есть. Мы вчера обсуждали, не стоит ли нам просто сказать: "Нет, мы больше не будем поводить таких исследований"».
Мы с Уорбертоном прощаемся с Сэм, идем на парковку и возвращаемся в здание Института землепользования. Учитывая, что я только что увидела и о чем узнала, я не могу не удивляться энтузиазму, с которым общественность поддерживает программу Predator Free 2050. Крупномасштабная операция по разбрасыванию отравленных приманок c соединением 1080 может охватывать до 80 000 гектаров земли. В правительственных брошюрах плотность их распределения иллюстрируют рисунком теннисного корта, где на равном расстоянии друг от друга помещаются пять приманок – как будто кто-то наточил зуб на Федерера. Из расчета пять поссумов на гектар это дает нам 400 000 мертвых поссумов. И кто знает, сколько мертвых горностаев и крыс. А еще оленей и время от времени редких птиц. «Мертвый лес» – такой термин для описаний последствий разбрасывания 1080 с воздуха я слышала не от зоозащитников, а от служащих Министерства сельского хозяйства.
В свете широко разрекламированной преданности новозеландцев идее охраны окружающей среды я ожидала более широкомасштабного сопротивления.
«Никто и глазом не моргнет, потому что все происходит в лесах и по ночам, – говорит Уорбертон. – Если бы это было средь бела дня и на таких вот пастбищах, – он кивает в сторону окошка, – нам бы не позволили такое вытворять. Я думаю, это развязывает нам руки чуть больше, чем мы того заслуживаем. Это, а еще тот факт, что речь идет об инвазивных животных. СМИ беспрестанно талдычат, что эти животные – вредители, они губят наши леса, убивают наших птиц, и по этому вопросу сложился общественный консенсус».
И не только СМИ. Пропаганда борьбы с хищниками тут просто повсюду. Сувенирные магазинчики в новозеландских национальных парках продают развеселые шоколадки «Сбитый поссум» – в виде распластанного тельца. В популярной детской книжке разношерстная компания вымирающих птиц противостоит злобно ощерившемуся горностаю. («О нет, никто из нас не сможет с ним справиться! Мы обречены!»)
Уорбертон не испытывает ненависти к горностаям. «Горностаи – чудесные зверьки. Они невероятно ловкие верхолазы и невероятно ловкие хищники. Они могут схватиться со зверем, который больше их по размеру». Особенно раздражают Уорбертона двойные стандарты по отношению к диким хищникам и к домашним животным, убивающим редких птиц. Прежде всего к кошкам. «Терпеть не могу кошек»[73]. И это говорит обладатель бронзовой медали Новозеландского королевского научного общества за значительный вклад в исследования в сфере благополучия животных! Уорбертон хотел бы, чтобы людям запретили держать домашних кошек.
«Ну-ну, удачи, Брюс».
«В том смысле, что раз у вас есть кошка, то пусть, но новую вам уже нельзя будет завести». А иначе программа «Без хищников – 2050» в реальности обернется программой «Без хищников – за исключением домашних кошек, которые сокращают популяцию редких птиц, и собак, которые убивают взрослых птиц киви, если только не прошли специальную программу дрессировки, – 2050» Это как-то несправедливо по отношению к горностаям и поссумам. Я вспоминаю, как мой муж Эд воображал, что поссумы говорят друг другу: «За что они нас ненавидят? За что? Мы даем им такую мягкую шерсть для рукавичек…»
А есть ли новозеландцы, которые предпочли бы ничего не предпринимать?
«Есть такие, – говорит Уорбертон. – Есть люди, которые считают, что, если природу оставить в покое на достаточно долгое время, она найдет новую точку равновесия. Каких-то видов мы лишимся, но остальные приспособятся. А другие говорят, что мы можем контролировать [хищников] в отдельных местах». Он имеет в виду острова или огороженные территории или места вроде полуострова Отаго, где полно нуждающейся в защите редкой фауны (и туристов, приезжающих на нее посмотреть). «А еще есть люди, уверенные, что мы сможем полностью очистить остров».
Уорбертон в этом вопросе занимает промежуточную позицию. «С практической точки зрения мы не можем позволить