— Так и сделаю, — бросила Ивена, держа серьезное лицо.
— Вот и правильно, — улыбнулся Морис, — вот это я понимаю — инквизитор Ноттен. Безжалостная, справедливая. Так держать!
То, что считалось комплиментами, в этот раз Ивена восприняла совсем не так. Слово «безжалостная» ей совсем не понравилось, ведь она не считала себя монстром. И точно ли она действует справедливо? Например, когда приговаривает к казни? Когда наказывает магов за то, что они пытались помочь?
«Боже, прости меня за мои грешные мысли. Что же со мной происходит?» — подумала Ивена про себя и посмотрела на небо. Грешный Кастор Линдман. Так хотелось злиться именно на него, обвинять, ненавидеть за то, что вторгся своими действиями и высказываниями в мысли Ивены, но она просто не могла. Совесть не позволяла этого делать, обвиняя саму Ивену.
Вечером дома тоже лучше не становилось. Ивену сковывало внутри и казалось, что она задыхается. Срочно требовалось отвлечься, поговорить с кем-то, и Ивена позвонила маме. Может, самый близкий человек хоть как-то поможет? Но о чем бы они ни говорили, душило непреодолимое желание завести разговор о магах.
— Мам, скажи, — неуверенно начала Ивена, — а тебе когда-нибудь помогали маги? Я имею в виду именно своими способностями.
— Доча, ты о чем? Какая помощь? — Мона ахнула. — Никогда маги об этом даже думать не станут. Да и, знаешь, пусть не думают. Это же огромный грех. В их руках такая сила и мощь, которой можно лишь причинить вред.
— Ну разве прям совсем никто из них не делал ничего хорошего? — с надеждой спросила Ивена. — Может, не именно тебе, а кому-то из знакомых?
В трубке повисло молчание на несколько секунд. Мона, видимо, пыталась вспомнить какие-нибудь случаи.
— Бывали, конечно, моменты, когда кто-то из магов поступал хорошо, да простит меня Бог за такие слова. Правда, это было не со мной. Но вот если говорить именно о применении магии, то мне однажды коллега рассказывала, как маг телекинетик вытянул пулю, когда в ее мужа кто-то выстрелил. Он был военным и выполнял какое-то задание. Давно было, уже подробностей не помню, но, говорили, пуля вошла глубоко. Получается, что маг помог… А еще мне рассказывала тетя Зуэлла. Помнишь ее? Так вот, маг ей понижал температуру, когда она сильно болела. Хотя тут спорный момент, ведь при температуре организм борется с вирусами, а маг не давал этого делать. Но она чувствовала себя легче. Зуэлла утверждала, что этот маг ей хотел помочь, но кто его знает? Может, он ее так совсем убить хотел, а выставил себя в хорошем свете. В общем, разные бывали случаи, но это не значит, что магам стоит доверять. Они могут специально выставлять себя героями, но совсем не являться таковыми. Я им никогда не верю. Ивена, родная, а почему ты спрашиваешь?
Лежа на кровати, Ивена прикрыла глаза. Одной рукой она прислонила телефон к уху, а другой вымучено потерла лицо. Зажмурилась. Рассказы мамы только укрепили ее сомнения. Ведь случаев помощи может быть гораздо больше, чем об этом говорят. Просто люди не воспринимают это как помощь.
— Понимаешь, мне несколько раз подряд попадались маги, которые пытались… как бы действовать во благо. Один маг спас девочку от идиота, который пытался ее ограбить, ударил и угрожал, другой защищал свою семью, а одна девушка облегчала боль незнакомой женщине, сращивая сломанную кость. И я что-то задумалась над этим…
— Ивена, побойся Бога, — воскликнула Мона, перебивая. — Ты же помнишь о постулатах и чтишь их, как никто другой. Как тебе в голову могли прийти сомнения? Всем известно, что магия — это ужасно. Это абсолютно ненужная и неправильная вещь. Все проблемы можно решить без нее, так что даже не думай об обратном. Ладно ты со мной об этом говоришь, я твоя мать, но с другими будь осторожнее с такой темой, пожалуйста. Мало ли, что о тебе подумают.
Она явно не хотела продолжать этот разговор, но Ивена решилась на еще один вопрос.
— Мам, а если бы вдруг обнаружилось, что я маг, как бы ты поступила? Ну, например, если бы я, будучи подростком, открыла это в себе?
Ей сразу вспомнился Линдман. В его духе было спрашивать что-то с «если бы», но Ивена неожиданно сама почувствовала потребность в подобных вопросах.
— Милая… Что же за вопрос такой… — растерялась Мона.
— Просто скажи честно. Это чисто из любопытства. Я не маг, не переживай.
— Я бы умоляла тебя не пользоваться магическими силами, но не отреклась бы от тебя. Не важно, ребенок ты, подросток или взрослый человек. Ты в любом случае моя любимая доченька.
Этот ответ немного успокоил, но Ивена продолжила:
— А если бы я все-таки использовала магию, чтобы спасти кого-то? Как этот электромаг, например. Я спрашивала его, что думают его родители по этому поводу, но их уже нет, поэтому он ответить не мог. А мне все еще интересно, как бы к подобному отнеслись родители мага.
— Родная, ну я-то не такой родитель, к счастью. Мне трудно сказать. — Мона тяжело вздохнула. — Ох, что-то не по себе даже от такого допущения стало, аж сердце закололо. Ивена, милая, прекращай думать о глупостях. Ты, видимо, все-таки перенапряглась на работе. Грузишь себя дополнительными часами. Ты у меня умница, но и отдыхать тоже надо.
— Да, мам. Ты права.
Ивена поняла, что нет смысла продолжать разговор, да и уже не хотелось тревожить маму еще больше. Было легче от того, что она поделилась с кем-то некоторыми мыслями, но ответы мамы не обеспечили ее полным спокойствием. Моне было тяжело представлять подобное, и Ивена это понимала, не могла винить. Винила по-прежнему лишь себя.
Засыпая, ворох разных мыслей крутился в ее голове. Ивене вдруг показалось, что она какая-то неправильная. Будто Ивена — это программа, которая дала сбой и стала выдавать ошибки. Она пытается починить себя, обращаясь к другим людям, но выходит только хуже. Она пытается убедиться, что на самом деле действия этой программы не ошибочны, так и нужно, но этому никто не дает гарантий.
Ивена вспомнила пронзительные серые глаза, которые будто смотрели ей в душу, пытаясь там что-то отыскать. Она уже даже допустила мысль, что думает не о пользе магии, а больше о мужчине, который