Станция походила на четыре восьмёрки, лежащих друг на друге и попарно соединённые переходами. Взрыв торпед разорвал половину одной из восьмёрок надвое. Именно туда предстояло направиться Егорову.
Наконец, пришёл ответ — да, «Академик Гамаюнов» находится на стоянке в Ишиме-1, сектор 2А, место 56. Счёт за стоянку натикал немалый, хоть и меньший, чем за парковку на орбитальной станции.
Чувствуя усталость от бесконечных поисков, Егоров недолго думая отправился обратно к «Молотову». Куцевич-старший оказался не против подбросить поэта во второй раз.
Перед вылетом накрыли на стол, и жареная свежая рыба с луком и картошкой с голодухи показалась Егорову божественным кушаньем. Кот крутился рядом, выпрашивая куски повкуснее и пугая команду голосом переводчика.
— Уже два года морепродукты возим, — хвастался капитан. — От Тюмени на все ближние базы. По контракту с автономией, им не хватает, а мы обеспечиваем. Восемьдесят процентов доходов отдаём в казну на родину, пятнадцать — в грузовую артель, на пять процентов — живём, как видишь, неплохо. Челябинск почему до сих пор независимый, когда вокруг так много жадных капиталистических ртов? Потому что флот большой построил. Грузовой, промысловый, истребительный. Первый по величине завод был в Новоуральской Конфедерации! Третий в секторе. Не удивительно, что в период смуты власть пришла к рабочим.
— Как оно и должно быть! — вставил Арсен. Он ел рыбу руками, жадно облизывая толстые пальцы.
— Вот именно. Суздальцы, засранцы, до сих пор свои жадные императорские ручонки к нам тянут. Новгородцы. То там корабль арестуют, то здесь…
— Но и вы… — хотел вставить Егоров, но промолчал. — А, впрочем, действительно.
— Что мы? Мы сопротивляемся, как можем. Тоже суда экспроприируем, бывает такое. Так ведь это наши суда! На наших бассейнах выращенные! Союз распродал половину своего имущества Суздалю за бесценок. Я ничего против Союза не имею, он сам жертва имперской политики, он ошибается. Но, поверь мне на слово, придёт время…
Заваривали крепкий чёрный чай, говорили ещё долго. Егоров не во всём разделял взгляды команды и старался больше слушать, чем рассказывать о прошлом. Поговорили про поэзию, Арсен пытался читать стихи, потом все резко посмотрели на часы и засобирались. Снова беготня, снова крики Шона. На этот раз капитан попросил последить Леонида за стрелкой какого-то контроллера — он не стал сопротивляться и сообщил, когда она достигла нужного уровня. После того, как волна погружения прошла, капитан скомандовал:
— По койкам! Пять часов лететь, за четыре часа выспимся. Я на вахте, прослежу.
Егоров не стал спорить, дошёл до жёсткой тахты, посадил кота на ноги и отключился.
Проснулся через шесть часов, когда корабль уже стоял на разгрузке. Потянулся, сходил к старому умывальнику умыться и вышел в пустой зал. В узкие иллюминаторы падал свет швартовочных прожекторов из «Ишима-31». Голос команды «Молотова» слышался откуда-то снизу. Наконец, Егоров окончательно проснулся, спохватился и побежал к планшету.
Там его ждали две новости — как водится, плохая и хорошая.
Первая новость — сообщение и денежный перевод от Вольдемара.
«Привет, Леонид! Наше видео почти отовсюду удалили, так что не переживай. Меня выпустили. Штраф получился небольшим, а натикало немало. Потому, как и обещал, посылаю тебе ровно половину гонорара за выступления».
Висел перевод на девять с лишним тысяч кредитов.
Егоров снова выругался, не зная, радоваться или переживать. Деньги, деньги, запел на левом плече чёртик, наплюй на совесть, ещё немного, и тебе хватит, чтобы свалить отсюда. Пахнут деньги, ещё как пахнут. Не хотелось ему такой славы, и сделки с совестью тоже не хотелось.
Егоров отклонил перевод. Открыл второе сообщение.
«Судно второго класса размерности гелиояхта „Академик Гамаюнов“, регистрационный номер я2001***суз успешно вывезено со штраф-стоянки Ишим-1, сектор 2А, место 56. Плата за стоянку составила две тысячи четыреста кредитов».
Вывезено⁈ Но кем⁈ Куда⁈
Это какая-то ошибка. Сбой системы, понял Егоров. Прежде чем решить, что делать дальше, скрипя сердцем принял платёж от Вольдемара и оплатил счёт за парковку. На счету осталась двадцать одна тысяча кредитов. Затем он выбежал из «Молотова» и стал искать челнок-попутку до Ишима-1.
Девушка-регистратор на штраф-стоянке Ишима-1 невинно хлопала глазами, затем показывала подпись на документах по возврату судна и видео с камер наблюдения. Человек невысокого роста с лицом, очень похожим на лицо Леонида, подписал документы, затем проследовал в салон, где успешно авторизовался — удивительно! — с помощью сканера сетчатки и карты, затем запросил вылета и выбыл в неизвестном направлении.
Яхта пропала. Сомнений, что это дело рук коллектора, или того, кто за ним охотился на «Тавде», у Леонида не оставалось. Но зачем бывшей жене его яхта?
К вечеру письма были разосланы во все возможные инстанции. Инспекция, Орден правопорядка, прокуратура Тюменской автономии, поэтическая гильдия. Ориентировки на судно ушли по всем семи ближайшим направлениям. Раскошелился на полтысячи и отправил даже заказное письмо почтовой куропаткой с маршрутом до родственников, в Империю. Попросил поговорить с бывшей супругой и отсрочить взыскание алиментов. Из-за сложности и дальности маршрута шансов, что письмо дойдёт, было немного, и ещё меньше было шансов, что кто-то займётся его вопросом.
Потом вернулся на «Ишим-31». «Молотов» оставался в порту ещё на сутки, и каюту хозяева оставляли. Первым ответил Ильнур с Тюмени.
«Мы тут с семьёй и дамами из гильдии собрали тринадцать тысяч. Можем выслать платёж, чтобы тебе хватило на рейс до Перми».
Егоров чуть не прослезился от такой бескорыстной преданности. Всё совсем не так, как в Суздале с его многомиллионными тиражами, которые приходилось оплачивать на счёт отставного офицера. Прикинул. Билет стоил тридцать три тысячи кредитов. Оставалось всего тысяча на жизнь, на три недели пути — если прижаться и питаться бичпакетами, то можно. На яхте возвращаться стоило в полтора раза дешевле — ест мотыль мало, да и половину дороги можно путешествовать садясь на хвост разного рода большегрузному транспорту. Но путь был бы дольше на недели полторы.
И это если яхта найдётся. А шансов оставалось немного. Яхты тем и привлекали разного рода преступников, что могли нырять и всплывать чаще, чем обычные судна с гипототемами. Можно спрятаться внутри контейнеровоза и отключить электронику. Ещё раньше Егоров читал