Семён ещё не был уверен, но душа затрепеталась птицей в клетке, почувствовавшей свободу. Чем он хуже Витька? И что будет, когда он вернётся обратно в трюмовой отсек? Исправительные работы, унылая жизнь сантехника? Но, с другой стороны — родители, свежие огурцы с грядки, милые барышни и семки под пиво. Может, подумалось Семёну, если он вернётся обратно завтра или послезавтра, когда в посёлке будет суматоха с посещением Тюмени, про его правонарушение удастся умолчать, и всё будет как по маслу?
— Хорошо, нырну я туда, доставлю ваши сообщения, а обратно как?
— Тем же путём. Потом ты даже сможешь вернуться домой и стать нашим тайным наблюдателем. Я вижу, что ты сомневаешься. Да, так сомневается любой, кому предложили бросить отчий дом, привычную работу… — начал Роман, но Семён его прервал.
— Не продолжайте, уважаемый. Я весь подобный звездёж в кино слышал. В общем, до завтра у вас тут отсижусь, посмотрю, действительно ли кто придёт, а там подумаю, нырнуть или нет.
На том и порешили.
Дефлюцинат(космический планктон) — светящиеся в разных диапазонах микроскопические аномалии подпространства и вакуума,обитающие около 3Д-поверхности и проявляющие признаки кварковой [ссылка?] жизни. В космических экосистемах занимают нишу, сопоставимую с нишей одноклеточных и примитивных многоклеточных планетарных организмов. По времени жизни, размерам и месте в цепи питания подразделяется на крупный, средний и мелкий дефлюцинат. Ловятся магнитными и электросетями с шлюпок-удильщиков, разводится на крупных судах в мини-коллайдерах. Используются для кормления гипототемов, тюленеров, космочиков и гелиображников. Предположительным источником питания дефлюцината является нейтрино, однако данная гипотеза (…)
Космоприоны – симбиоз космического планктона инаноассемблеров. Используется для синтеза ряда химических элементов верхних периодов (газов, металлов), что позволяет осуществлять терраформирование и выращивание кораблей в специальных прионных бассейнах. Различают акваприоны и аэроприоны (обитающие в атмосфере и синтизирующие газы и жидкости). Прионы-вирусы — разновидность космоприонов, которая (…) Курс ведра дефлюцината различных марок и пород — разновидность сырьевых товаров, из которого рассчитывается (…)
(по материалам Галактопедии)
Осень. Выступление
Кубик поэтизатора на полу ослепительно засветился, сначала озарив стены клуба радугой, потом сформировав абстрактную голограмму вокруг Леонида, стоявшего на сцене. Поэт с едва скрываемой грустью разглядывал собравшихся. Привычка поэта искать эпитеты к словам подсказывала фразу «притихший зал», но тут она вряд ли подходила. Весь зал гудел, шум медленно, но верно перерастал в базарный гогот. Все задние ряды пили какое-то пойло из поллитровок, многие грызли пресловутые семки. Троица резалась в карты. Два парня занимались тем, что закидывали ноги на сиденья впереди и тыкала соседей через спинки кресел, ржали и получали по щам. Люди постарше вели себя чуть менее вызывающе, хотя и тут слышались полупьяные голоса, лёгкая ругань и задушевные беседы.
Сравнительно тихо сидел на передних рядах разве школьный класс во главе с учительницей гуманитарных наук и десяток пенсионеров в средних рядах. Тем не менее, Егоров был скорее рад, чем огорчён — он не ожидал, что в столь диком и далёком от поэзии месте набьётся полный зал в двести человек. По поводу гонораров и процентов они с директором вопрос решили. Видимо, сказалась плохая организация досуга на корабле, и других мероприятий попросту не предвиделось.
Поэт думал уже вступать, но тут скрипнула задняя дверь, и в зал прошмыгнула Екатерина Сергеевна с подругой. Задние ряды встретили пришедших свистом и подколками. Егоров почувствовал участившееся сердцебиение и поморщился. С одной стороны, он хотел снова увидеть эту милую девушку, с другой — воспоминания о позорном вытрезвителе вносили дискомфорт.
— Тише, мужчины и женщины! — рявкнул Скоморохов, подскочивший на сцену. — У нас тут, значит, поэт галактический. Леонид Ефимов.
— Егоров! — поправил его поэт.
— Тьфу, прости, неловко-то как. Всё время путаю. Егоров! Прибыл к нам из Перми Великой. Член гильдии Поэтов Союза. Автор многочисленных книг. Бывший флотский офицер-гардемарин императорского флота Суздальской империи…
На последней фразе народ поутих. Видимо, образ странствующего артиста не вязался с офицерским, да тем более имперским прошлым. Кто-то с задних рядов в полголоса крикнул: «К звёздам, судрь, имперцев!»
— В общем, начинай, — Скоморохов похлопал Леонида по плечу и удалился со сцены.
Послышались жидкие аплодисменты.
— Добрый день, друзья, — начал Егоров. — Я называю вас всех друзьями, потому что все мы, собственно, одной с вами культуры, одной ментальности. Да, я родился в Империи, а вы — большинство из вас — в Союзе. Да, у кого-то из вас другой цвет кожи, акцент, речевые обороты. Но всё это не делает вас чужими мне. Потому что все мы говорим с вами на одном языке. А значит, можем читать стихи. Вот что мы знаем о поэзии?
Поэт оглядел зал.
— Древнейшее, судрь, из искусств! — сказал школьник с первых рядов, за что тут же получил подзатыльник от учительницы.
— Да, совершенно верно. Одно из древнейших. Была такая планета — Земля, откуда все мы родом. Потом эту планету взорвали в ходе Московско-Тайкунской войны, но речь не об этом. Ещё во времена, когда никто не знал про космос, на этой Земле жили дикие племена. Такие же живут сейчас на некоторых материках планет Периферии. Эти племена строили бетонные амфитеатры, в которых в примитивные громкоговорители зачитывали свои поэмы и стихи. Сердце худшего из поэтов неизменно скармливали оппонентам, тела выбрасывали на растерзание крокодилам и белым медведям, а лучшего ждала почёт и проживание в лучших дворцах.
Егоров рассказал басню достаточно уверенно и заметил, что народ слушает с интересом. Львиная заслуга удержания внимания, конечно, принадлежала поэтизатору, нарисовавшего в воздухе гигантские фигуры поэтов, крокодилов и медведей. Сам же Леонид закончил школу с твёрдым трояком по древней истории и все знания о поэтах той эпохи почерпнул в поэме одного своего коллеги из Гильдии Поэтов.
— Хм, — сказал Скоморохов с первого ряда. Видимо, ему было что возразить, но он промолчал.
— Конечно, времена поэзии прошли. Сейчас всё больше народа смотрят кино, играют в тотализаторе, режется в стрелялки и игрушки, пьёт пиво…
— А вы, уважаемый, что-то против пива имеете⁈ — сразу хором рявкнуло несколько человек.
Поднялся ропот. Егоров забыл, что пиво является неотъемлемой частью гражданских свобод гопнического народа. Надо быть ближе к народу, ближе к аудитории, подумал поэт и парировал.
— Конечно же нет. Директор