— Почему же, деньги всем нужны. Но я хочу завязать с прошлым. Этот бизнес, этот брак... Все, навязанное чужими решениями... Я заебался все это тащить за собой.
Игнат замолчал, потом усмехнулся.
— Не ожидал. Думал, ты будешь держаться за свою долю до конца.
— Ошибся. Мне важнее оставить все позади.
Игнат выдохнул, потер подбородок.
— Мы оба знали, что этот брак был ошибкой, — произнес он глухо. — Ты страдал, Ритка страдала, думаешь, я не видел?
Я кивнул.
— Я знаю. Мне тоже жаль.
Он на секунду замялся, потом сказал:
— Рита уехала в Британию. Там ее никто не знает, она хочет начать заново. Возможно, это даже к лучшему.
— Возможно, — кивнул я. — Передай, что я желаю ей удачи. И... пусть простит меня за то, что я ее не любил.
Мы встали, снова пожали друг другу руки. Теперь можно было сказать, что почти по-дружески.
И когда я закрывал дверь его кабинета, кожей ощущал, что закрываю еще одну дверь в прошлое.
***
В кармане пиджака вибрирует телефон. Вытаскиваю, смотрю на экран — это Архип, охранник, который у матери дежурит.
— Да? — отвечаю, продолжая просматривать бумаги.
— Демьян Андреевич, Анна Александровна хочет с вами поговорить. Говорит, что важно.
Может и правда что-то важное?
— Соединяйте.
Через мгновение в трубке раздается голос матери — трагичный и холодный.
— Демьян, ты собирался игнорировать меня до конца жизни?
— Здравствуй, мама. Давай по существу, — мой голос ровный, в меру вежливый, но достаточно отстраненный.
— Я сегодня узнала, что ты женишься. Ты не считаешь, что я должна быть на твоей свадьбе?
— Нет, мама, тебя там не будет, — собираюсь отбиться.
— Ты не можешь меня вычеркнуть, — с негодованием выкрикивает она.
— Могу. Уже вычеркнул.
Мне не доставляет удовольствия этот разговор. Но просто отключиться не могу, что-то останавливает.
— Это абсурд! Что скажут люди? Ты исключил меня из своей жизни! Свою собственную мать! — в ее голосе звенят ноты возмущения.
— Меня не волнует мнение людей, — спокойно отвечаю. — Меня больше волнует благополучие моей семьи.
— А разве я не часть твоей семьи?
— Была. Но ты уничтожила эту связь. Ты сделала свой выбор, а я сделал свой. Не заводи по кругу, мама, тебя не будет на моей свадьбе.
— Я твоя мать! — почти кричит она. — И я имею право!
— Имела. Теперь нет. Ты предала меня, Ангелину, мою дочь. Я больше не позволю тебе вмешиваться в мою жизнь.
— Я хотела как лучше! Ты не понимаешь, я пыталась тебя защитить, уберечь от ошибок! — теперь ее голос полон боли, она поняла, что теряет контроль над ситуацией.
— От каких ошибок? От любви? От счастья? Или от собственного выбора? Ты пыталась защитить не меня, а себя и свои интересы. Теперь я решаю, что для меня лучше.
— Демьян, не говори так… — ее голос дрожит. — Я не чудовище. Я не хотела, чтобы все зашло так далеко. Дай мне шанс…
— Нет, мама, поздно. Свой шанс ты упустила.
В трубке раздается сдавленный всхлип.
— Я знаю, что сделала много плохого, но... Я люблю тебя, сынок. Я хочу быть рядом…
Это «сынок» больно царапает. Отвожу руку с телефоном от уха, делаю вдох.
Я бы все отдал, если бы это было правдой. Но я знаю свою мать.
Подношу телефон обратно к уху.
— Ты хочешь быть рядом только когда тебе удобно. Нет, мама. Ты сама все разрушила. И теперь дороги обратно нет. Всего доброго.
Сбрасываю вызов, откладываю телефон в сторону и медленно выдыхаю. Очередная попытка матери вернуть контроль и еще один вбитый гвоздь в крышку гроба наших с ней отношений.
***
Сегодня у Ангелины девичник. Миланка поехала к Лидии с Григорием, Ангелина встречается в подружками. Пусть у них будет все по-настоящему.
Мне положен мальчишник, только он мне нахуй не нужен.
Когда-то у меня был друг. Потом все пошло по пизде, друг оказался предателем.
Приятелей и знакомых хватает, но сегодня я хочу видеть только Топольского. Ему тоже пришлось слишком дорого заплатить за свои косяки, поэтому он меня поймет как никто другой.
А пока у меня есть еще одно дело. Последнее.
***
Выхожу из машины, бросаю короткий взгляд на здание тюрьмы. Адвокат уже ждет, мы вместе проходим через охрану.
Глухие металлические двери закрываются за спиной с характерным щелчком.
В комнате для свиданий с заключенными тяжелая энергетика. И свет тусклый. Сажусь за стол, сложив руки в замок, жду.
Дверь открывается, охранник вводит Артура. Он изменился — осунулся, взгляд потухший, плечи сутулые. Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд.
— Каренин? — говорит он пораженно. — Зачем ты пришел?
Садится напротив, не отводя взгляда. В нем больше нет ни дерзости, ни понтов.
— С тебя сняты все обвинения, — говорю бывшему другу, глядя прямо в глаза. — Ты можешь выйти на свободу прямо сейчас. Все документы готовы.
Он моргает, медленно осознавая смысл сказанного.
— Что? — переспрашивает. — Это какая-то игра? Или пиздеж?
— Нет, — мотаю головой, — мы оба знаем, кто был настоящим организатором. Я считаю несправедливым, чтобы за все отдувался только ты.
Артур молчит. Наклоняет голову, сцепляет пальцы, долго не поднимает глаз.
— И что? Ты думаешь, мне от этого легче стало? — наконец выговаривает с трудом. — Мое имя запятнано, моя карьера уничтожена. Я все потерял, Демьян. А ты теперь такой приходишь, благодетель, и меня на волю выпускаешь?
— Да, — киваю, — выпускаю. Наказание ты уже понес. Я же не злорадствовать пришел, Артур. Просто сообщить тебе факт. Ты свободен.
Он усмехается, но без злобы, без прежнего высокомерия.
— Интересно, зачем. Чтобы мне стало еще хуже? Или чтобы меня унизить?
— Нет, — качаю головой. — Чтобы поставить точку. И, возможно, чтобы ты сам когда-нибудь смог это сделать.
Я встаю, он не двигается. Просто смотрит на меня, будто хочет что-то сказать, но молчит.
— Удачи, Артур, — говорю напоследок и направляюсь к выходу.
Охранник меня выпускает, я выхожу, чувствуя легкость и в теле, и в душе. Дверь за спиной с лязгом захлопывается, и я отмечаю про себя, что это последняя дверь. Больше не осталось.
Все. Теперь можно и на мальчишник с Никитосом.
Спустя два дня