Пока мы разговаривали, сотрудники салона тактично отошли, чтобы не мешать и заодно отвлекли Миланку.
— Пойдем, малышка, — зову дочку, в это время у Маши звонит телефон.
— Хорошо, папа, — отвечает она невидимому собеседнику и прячет телефон в сумку. Поворачивается ко мне. — Никите понадобилось срочно уехать, папа забрал у него Янку. Он нас ждет на парковке, можем вас отвезти.
— У нас же водитель с охраной, — качаю головой.
— Точно. Все время забываю.
— Я тоже.
Мы переглядываемся и прыскаем со смеху. Выходим из салона, ко мне подскакивает охранник, забирает их рук пакеты.
— Пойдем, я вас познакомлю, — тянет меня за руку Маша, — мой отец хорошо знал отца Демьяна. Он спрашивал о вас.
— У твоей мамы с отцом Никиты второй брак? — спрашиваю. Маша отвечает после небольшой паузы.
— У моих родителей была не очень простая история знакомства. Я познакомилась с папой не так давно, меня вырастил другой человек, и я считала его родным отцом. Но мы со всем справились.
Вместе подходим к парковке, замечаю высокого мужчину возле большого черного внедорожника. Задняя дверца открыта, на сиденье стоит люлька, в котором спит дочка Топольских.
— Привет, — Маша обнимает мужчину, а мне от одного взгляда на него делается не по себе.
Глядя на него, сразу понимаешь выражение слова «матерый». Матерый волк. Хищник. Мне рядом стоять страшно, а она с ним обнимается.
Хотя отец, что тут сделать, родителей не выбирают. И если объективно, то выглядит мужчина безупречно. Как в фильме про Джеймса Бонда. Дорогой костюм, дорогие часы, безупречно выбритый подбородок.
Наверное в его возрасте Демьян будет таким же. Разве Миланка будет его бояться? Нет, конечно.
Маша нас знакомит, мужчину зовут Сергей Дементьевич*.
— А это, значит, внучка Каренина? — Сергей Дементьевич смотрит на Миланку, и я запоздало соображаю, что он имеет в виду не Демьяна, а его отца.
— Да, это дочка Демьяна, — кивает Маша.
— И как зовут эту очаровательную кнопку? — спрашивает он.
— Папина ядость, — отвечает насупившаяся Миланка. Странный дядька явно пришелся ей не по нраву.
У мужчины уголки губ дергаются, глаза искрятся смехом. Но он не подает виду.
— Прекрасное имя, — отвечает абсолютно серьезно. — Самое правильное для любимой дочки.
— Как Янка, не капризничала? Никита конечно додумался тебе ее сплавить, — начинает оправдываться Маша, но отец ее останавливает.
— Не переживай, дочь, я не такой беспомощный. Конечно, нянька с меня никакая, но поставить люльку в машину и привезти сюда я в состоянии. А вот когда подрастет, надеюсь, буду справляться лучше.
— Пап, конечно справишься, ты у меня молодой и красивый. Мы вот сейчас с Никитой Каренина женим, а потом за тебя возьмемся, подожди, — говорит Маша, и по тому, как закатывает глаза ее отец, понимаю, что этот разговор у них заходит не впервые.
Мне приятно наблюдать за отношениями отца и взрослой дочери, очень жаль, что у меня такого нет. В этот момент загорается экран телефона, звонит мама.
Поспешно прощаюсь с Машей и ее отцом, садимся с Миланкой в машину и отвечаю на звонок.
— Линочка, доченька… — голос у мамы нервный, встревоженный.
— Мам, что случилось?
— Мне позвонила Анна. Вишневская.
Замираю.
— Что ей от тебя нужно?
— Она просила передать тебе, что хочет встретиться. Ваши номера у нее в черном списке, а мой старый оказался доступным. Сказала, что хочет попросить прощения.
На секунду закрываю глаза.
— Хорошо. Я скажу Демьяну.
— Скажи, дочка. Оно говорит, что он тоже с ней не общается. Это ж как надо было нагадить своему ребенку, чтобы он от матери отказался.
— Сейчас наберу.
— Лин, — окликает мама, пока я не отключилась, — осторожно, доченька. Люди не меняются. Не верю я этой гадине, ни одному ее слову не верю.
— Я тоже. Не волнуйся, мамуль. Все будет хорошо, — заканчиваю разговор и сразу набираю Демьяна. Он отвечает через пару гудков.
— Любимая, что-то срочное? Очень занят.
— Да, срочное. Твоя мать звонила. Хочет встретиться.
Секунда молчания.
— Как она к тебе дозвонилась? — в голосе появляются металлические нотки.
— Не ко мне, — успокаиваю, — к маме. Позвонила на старый номер. Говорит, хочет попросить прощения.
— Нет. — отвечает резко, и я прошу, пока он не отбился.
— Демьян. Мне это нужно. Я пойду на встречу, если ты разрешишь нам встретиться. Без Миланы.
— Ангелина!
— Демьян, я знаю, что делаю.
— Подожди, я поеду с тобой.
— Нет необходимости. Со мной будет охрана, с ней тоже. Я просто хочу посмотреть ей в глаза.
Он медлит, потом выдает сквозь зубы:
— Ладно, иди. Только если что-то не так — сразу зови охрану и уходи.
***
Я ее замечаю еще издали.
Сидит у окна, пальцы сцеплены, взгляд опущен. По обеим сторонам застыли охранники Демьяна.
На миг сжимается сердце — это как же надо постараться, чтобы утратить доверие сына! Я бы так не смогла.
Подхожу, сажусь напротив, не говоря ни слова. Она поднимает глаза, в них в секунду вспыхивает огонь, но так же быстро гаснет.
— Спасибо, что пришла. — голос скрипучий, неживой. Руки, лежащие на столе, дрожат, но Анна быстро приводит себя в чувство. — Я… знаю, что не заслуживаю этого. Но я хочу... Я прошу тебя... я хочу увидеть Милану.
Смотрю ей прямо в глаза. Если бы взглядом можно было сверлить дыры, я бы уже пронзила ее насквозь.
— Вы говорите о моей дочери? О той самой, которую я чуть из-за вас не потеряла?
Анна сглатывает, но молчит.
Она выглядит угнетенной, уставшей, потерянной. Но несмотря на это, я все равно не могу ей верить. Я помню как она точно такая же, отчаявшаяся и потерянная, стояла передо мной на коленях, просила спасти ее сына. А потом с убийственной холодностью говорила, чтобы я исчезла из его жизни.
Мама права, это не раскаяние. Это страх. Она боится, что потеряла контроль над ситуацией. И, может, примешивается совсем немного сожаления,