Пока во дворе царил шум и гам. Пришлось запастись терпением. Около часа мальчишки лет семи играли у колодца в войнушку, сражаясь друг с другом длинными палками и самодельными деревянными мечами. Затем явились женщины с корзинами, чтобы снять с веревок высохшие вещи и развесить новую порцию стирки.
В этот момент я напряглась: а вдруг все платья унесут?
К счастью, страхи не оправдались. Пощупав синее платье из хлопка, хозяйка решила, что оно еще влажное и, к моей радости, оставила его болтаться на вешалке.
А потом долгое ожидание вознаградилось. Двор опустел.
* * *
Ткань была мокрой и липла к телу, но я все равно с удовольствием сменила свои грязные лохмотья на чистую одежду без дыр и заплаток. С размером не повезло. Платье висело на мне мешком. Его владелица обладала более пышными формами, чем я, но выбирать не приходилось, и я решила во всем искать положительные стороны: лучше утонуть в одежде, чем не суметь в нее втиснуться.
Теперь, когда на моей груди красовалась нашивка с правильным знаком, можно было снова попытать удачу.
Мой выбор пал на чайную лавку кера Томпсона.
То, что лавка принадлежит некому керу Томпсану, говорила вывеска над стеклянной витриной. А табличка на двери давала понять, что магазинчику как раз требуется работник.
Шанс!
Перед собеседованием я тщательно привела себя в порядок. Умылась колодезной водой, прополоскала рот и почистила зубы пальцем, а в качестве расчески использовала свою пятерню. Ну а что еще мне оставалось делать? Мне кровь из носа нужны были деньги.
Стоило толкнуть дверь, и над головой звякнул колокольчик. Этот мелодичный звук вкупе с приятными ароматами, витавшими в лавке, наполнил меня ощущением домашнего уюта. Мне здесь сразу понравилось. Мягкий сумрак, на полках стеклянные банки с чаем, за широким прилавком дедушка с добродушным лицом. Почему-то я тут же приписала ему множество положительных черт характера. Он выглядел как дед мороз только в зеленом сюртуке.
При виде меня старичок улыбнулся мягкой, отеческой улыбкой, и я постаралась не думать о том, что было бы, явись я сюда в своем старом нищенском платье. Был бы этот господин столь же приветлив? Улыбался бы мне так же тепло? Или как остальные погнал бы прочь, обливая словесными помоями?
— Добрый день, кера. Какого чаю желаете? — старичок снял с полки одну из стеклянных банок, наполненных крупными листьями, поднял крышку и дал мне понюхать аромат. — Есть из розовых лепестков. Есть травяной с кусочками фруктов. Зеленый, черный, молочный. На любой вкус.
Чай пах божественно, улыбчивый дедушка располагал к себе, эта лавка так разительно отличалась от убогой реальности за ее пределами, что мне отчаянно захотелось устроиться сюда на работу. Меня буквально окутало ощущение спокойствия и умиротворения. Я словно в плед теплый завернулась.
— Замечательный чай, но я пришла по объявлению на двери. Там написано, что вам требуется помощница.
Дедуля вернул банку в шкаф. Теперь, когда он видел во мне не покупательницу, а возможную работницу, его взгляд стал более пристальным и цепким.
— У вас приятная наружность, — принялся он перечислять мои достоинства. — Речь ваша грамотная и внятная, а голос мелодичный и не режет слух. Посетителям понравится общаться с вами и смотреть на вас, особенно если вы найдете себе платье более подходящего размера, — и владелец магазинчика неодобрительно кивнул на мой бесформенный синий балахон. — Всем вы хороши, кера. И я с удовольствием возьму вас своей помощницей, если вы докажете, что умеете торговать.
— И как же мне доказать это? — подобралась я, готовая к любым испытаниям, к любым тестам, лишь бы не возвращаться на враждебные городские улицы.
Старичок почесал затылок, пригладил густые брови, затем вышел из-за прилавка и жестом попросил меня занять свое место:
— А давайте притворимся, что я — посетитель и вам надо продать мне чай. Сможете — работа ваша.
Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями и обращаясь к своему многолетнему опыту в сфере торговли. Я должна была получить это место. Должна! Желудок сводило голодными спазмами, кости ломило после тесного контакта с холодной жесткой скамейкой в чужом, негостеприимном дворе, в висках стучало после резкого и неприятного пробуждения — я уже давно достигла предела своих душевных сил и чувствовала, что отказ старичка повергнет меня в пучину отчаяния.
Безумно не хотелось покидать этот островок уюта. Чайная лавка кера Томпсона стала глотком свежего воздуха после мрачной убогости и беспощадности Эрлинг-Веста. Только здесь ко мне отнеслись с добротой и уважением.
— Итак, кера, — улыбнулся, подбадривая, хозяин магазинчика.
Я встала за прилавком и нервно огладила руками его гладкую деревянную поверхность.
Соберись!
У тебя получится.
Все будет хорошо.
С этими мыслями я попыталась натянуть на лицо приветливое выражение, но от волнения, от понимания, насколько высоки ставки, улыбка вышла кривой и неестественной. Уголки губ подрагивали, щеки покраснели, а когда я заговорила, то обнаружила, что и голос меня подвел. От былой мелодичности не осталось и следа. Я хрипела, как во время простуды, — больной, а значит, заразный, продавец отпугивает покупателей.
— Какого чаю вы желаете? — с трудом выдавила я из себя, и кер Томпсон поморщился, будто услышав скрип гвоздя по стеклу.
Он взмахнул рукой, обрывая мою неуклюжую попытку выглядеть милой.
— Успокойтесь. Не стоит так нервничать, прекрасная кера. Давайте попробуем еще раз. Сначала. Уверен, вы можете лучше.
Я опустила веки и несколько секунд простояла с закрытыми глазами, сражаясь с волнением, затем вздохнула, выдохнула и посмотрела на мужчину перед собой. В этот раз у меня получилось улыбнуться искренне. В свой взгляд я вложила максимум дружелюбия.
— Слушаю вас, — голос звучал ниже, чем обычно, но теперь тон был приятным. Легкая хрипотца намекала не на простуду или увлечение всякими дымящимися штуками, а на страстность натуры. — Какой чай вы желаете? Зеленый, черный, молочный? С цветочными лепестками? С кусочками фруктов? У нас есть на любой вкус.
Я запомнила речь, которой меня встретили в лавке, и сейчас повторила ее почти дословно.
Старичок одобрительно кивнул.
— Я не знаю, какой хочу, — изобразил он капризного клиента. — И хочу ли. Я пришел