В начале февраля Лена стала придумывать, что бы ей подарить Серёже к празднику. Она уже посылала ему разные вкусняшки, но здесь требовалось что-то особенное. Посоветовалась с Татьяной.
– Можно хорошие рыбные консервы, икру, чёрный шоколад.
– Да, – согласилась Лена, – но это еда. А я хочу подарок, чтоб надолго остался.
– Тогда свой портрет в золочёной рамке, – засмеялась Танька.
– Я серьёзно спрашиваю, – обиделась Лена.
Они даже сходили за советом к одному студенту, отслужившему в армии.
– Мне моя девушка подарила такой набор с кремом, лосьоном, одеколоном. А икру и шоколад тоже можно, – сказал тот.
И девушки отправились в магазин. В парфюмерном отделе улыбчивая продавщица показала целый ряд наборов, о которых говорил бывший солдат, и выложила маленькие пробники.
Лена вдохнула один запах, другой… Он показался ей отвратительным, её замутило, голова пошла кругом, ноги сделались вялыми, как будто из них вдруг исчезли кости. И она бы свалилась на пол, если бы стоявшая чуть позади рослая и сильная Татьяна не подхватила её. Вдвоём с выскочившей из-за прилавка продавщицей Лену отвели и усадили в кресло. Взглянув на бледное лицо подруги, Татьяна вызвала скорую. Врачи явились буквально через пять минут – были на вызове в соседнем дворе. Усталый пожилой врач послал Татьяну купить простой воды, сам измерил пульс и давление, порасспрашивал о чём-то тихо. И сказал громко: "Всё в порядке. Сейчас воды выпьете и потихоньку идите на свежий воздух. А завтра к своему врачу."
Прибежала запыхавшаяся Татьяна, напоила Лену.
– Что с тобой было? – спросила с беспокойством. – Я думала, в больницу заберут.
Лена улыбнулась.
– У меня, кажется, будет ребёнок.
Лена попросила никому не говорить о случившемся. Они посмотрели расписание на завтра: Амалии не было, а другие преподы доверяли отмечать отсутствующих старосте. Со старостой Татьяна договорится.
Лена сходила в поликлинику, и там подтвердили то, что старый врач определил безо всяких анализов и УЗИ. Срок был уже не малый. А чего там высчитывать, если Лена знала точный день, вернее ночь.
– Будете рожать? Если нет, то надо поторопиться. Отец ребёнка знает?
– Буду рожать, – твёрдо ответила Лена, – Отец ещё не знает. Он в армии. Да я и сама только вчера узнала.
Врач только головой покачала. И посоветовала хорошенько подумать и обо всём сообщить своей маме.
Лена не знала, читает ли Сергей сообщения каждый день или только по выходным. Но написала ему: "Позвони, когда сможешь. У меня очень важная новость."
Сергей не позвонил. "Видно, не читал сообщение. Хорошо, подожду до воскресения", – решила Лена.
И два оставшихся дня думала, как именно она скажет Сергею о будущем сыне.
По воскресениям сержант Дубин позволял себе короткий отдых с домашним обедом и рюмкой-другой для аппетита. Но в этот раз его отдых прервал сигнал общего построения. "Чёрт подери, пожрать не дали", – подумал он. Быстро оделся и побежал выяснять, что случилось.
Сергея сигнал застал в каптёрке, где один из его товарищей только-только вскрыл замок на шкафчике сержанта и отдал ему телефон. Телефоны провинившихся сержант отобрал и держал под замком. К счастью, один из солдат оказался хорошим слесарем, специалистом по замкам. Но проделать это можно было только во время воскресного отдыха Дубина. Так как замок был уже опять закрыт, Сергей быстро спрятал телефон в потайной карман на спине и в дверях столкнулся с сержантом.
– Ты чего тут трёшься? – зло крикнул тот, оглядел каптёрку, подёргал замок. – Пулей гони на плац.
И сам побежал следом. Телефон за спиной пискнул – пришло сообщение.
"Какой я болван, забыл выключить. Только бы никто не позвонил", – подумал Сергей и занял место в строю. Сержант проводил его злобным взглядом.
Командир части сообщил, что к ним завтра прибудет комиссия из Москвы с внеплановой проверкой. Значит, сегодня надо провести ещё раз тренировки, чтоб завтра прошло всё без сучка, без задоринки, как говорится. Призвал не посрамить честь, приложить все силы, показать ловкость и мастерство. С таким напутствием и отправились на полигон.
На самом краю пустыря стояло недостроенное здание. Что здесь планировали построить, уже никто не помнил. Здание выгнали до шестого этажа, да так и бросили: без крыши, без окон и дверей. Огромная бетонная коробка за долгие годы порядком обветшала, но ещё годилась для тренировок. Вот этот дом и предстояло сейчас взять штурмом взводу Сергея. Командир решил отрабатывать самый красочный элемент. Солдатам удалось подавить "сопротивление" оборонявшихся и при помощи штурмовых лестниц проникнуть на второй этаж. Прикрывая друг друга, зачистили третий и четвёртый. Сергей одним из первых оказался на пятом. И тут как чёрт из табакерки перед ним возник сержант. Подступил почти вплотную и злобно прошипел:
– Отдай телефон, выродок!
Сергей попытался шагнуть вбок, но почувствовал, как левая нога зацепилась за что-то. В это мгновение телефон зазвонил. Это отвлекло Сергея, а сержант с криком "Урою!" сильно толкнул его в грудь. Сергей пошатнулся, в левой ноге что-то хрустнуло, колено пронзила боль, и он вывалился из полуразрушенного оконного проёма. Нелепо взмахнув руками, попытался ухватиться за что-нибудь, но стремительно полетел вниз.
"Это конец!" – мелькнуло в голове.
И тут он почувствовал, что падение замедлилось. Время будто остановилось. Краем глаза заметил, как приближается земля. В этот момент в голове громко прозвучала команда: "Прыжок закончен. Сгруппируйся." Он автоматически подчинился. Согнул в коленях ноги, коснулся земли и, охнув от боли, привычно перекатился на бок. И тут же резкая, пронзительная боль в ноге отключила сознание. Он уже не видел и не слышал, как окружили его сослуживцы, как матом орал командир, чтоб его никто не трогал. Как бережно погрузили в скорую и увезли в госпиталь.
Там разрезали и аккуратно стащили одежду, сделали рентген распухающей на глазах ноги, наложили гипсовую повязку. Сделали уколы обезболивающего и снотворного, чтоб поменьше двигался.
Несчастья сыпались на Ирку Мысину, словно горох из дырявого мешка. Мало того, что родилась уродиной – самой на себя противно смотреть, нос длинный, зубы неровные, вся в конопушках и волосы какого-то тускло-рыжего оттенка. Так ещё и всё, что ни задумает, разлеталось в прах. Вот хотела стать блондинкой, так дура-подруга пережгла ей волосы перекисью – теперь висят словно пакля. Приходится прятать под косынкой. Вот устроила мать в госпиталь санитаркой, мол, полы мой, да, знай, присматривай себе какого-никакого жениха. Лежат-то здесь сплошь одни мужики. Поулыбалась тут одному, не совсем молодому, но и не совсем старому. Прапорщик, что гастрит лечил,