– Правда? – изумилась Лена. – Я бы не додумалась. Спасибо тебе.
Она обняла подругу. С этого дня Лена опять стала весёлой. У неё появилась цель. К тому же, приближался самый её любимый праздник – Новый год. Сессию она сдала легко и быстро. И вскоре уже была дома. Все соскучились друг по другу. Лене так не хватало всё это время задушевных разговоров с бабушкой.
А у Сергея складывалось не так ладно, как он рассказывал Лене и родителям. Вначале служба не тяготила Сергея. Он ещё с детства привык к физическим нагрузкам: бегал по утрам, подтягивался на перекладине в парке, да и занятия в секции дзюдо требовали выносливости и упорства. Обладая прекрасной памятью, легко запоминал всё, что говорили на занятиях офицеры. А отсутствие спиртного и женского пола переносил спокойно. Даже наряды на кухню и в другие места его особо не удручали.
Вот, когда он находился на кухне, и произошёл один пустяковый случай, о котором он к вечеру уже забыл. Он выносил ведро помоев и за углом увидел прижавшуюся к стене девушку-связистку, а над ней нависал, упираясь руками в стену, их сержант.
"… не то пожалеешь, что родилась", – донёсся до Сергея его угрожающий голос. Девушка чем-то напомнила Лену. Тёмные волосы, маленькая, тоненькая. И сердце у Сергея защемило.
– Эй, полегче, командир, – остановился он.
– Иди, куда шёл! – зло бросил сержант.
– Девушек нельзя обижать, – твёрдо сказал Сергей и, поставив ведро, сделал несколько шагов к ним.
Сержант резко обернулся. Затем неторопливо отделился от стены, сплюнул на землю и неожиданно выбросил вперёд руку. От удара Сергей увернулся. Тело сработало на автомате. Мгновение – и сержант на земле с вывернутой назад рукой и прижатой коленом шеей.
– Уходи, – быстро сказал Сергей девчонке.
– Куда мне уходить? Это мой муж, – ответила она.
"Эк, меня угораздило", – пронеслась мысль. Сергей знал, что влезать в семейные разборки не рекомендуется – ещё и виноватым окажешься. Но всё-таки сказал:
– Так муж должен защищать, а не угрожать.
– От кого? – искренне удивилась девушка. – Все знают, что у меня муж "непобедимый Джо".
Последние слова она произнесла с чуть заметной насмешкой.
Сергей отпустил сержанта. Тот встал, выматерился и ушёл. О том, что сержант Евгений Дубин – чемпион по боксу, он уже знал. А вот о том, что приобрёл в его лице врага, узнал буквально на следующий день. Придирки и наказания по любому пустяку следовали нескончаемым потоком. Таких, как он, "провинившихся" было несколько человек. Один, мускулистый крупный таджик попал в эту группу потому, что перед строем отрапортовал: "Слушаюсь, товарищ сержант Дубина". Об остальных Сергей не знал.
– Ты-то чем не угодил дубине? – поинтересовался один из дембелей.
Кстати, в их части дембеля не гнобили молодых. Жили по уставу. Сергей вспомнил, как летом в Москве, узнав, что не попали в универ, собрались в общаге "товарищи по несчастью". Обсуждали перспективы дальнейшей жизни. Конечно, зашёл разговор и об армии.
– У меня братан служил. Рассказывал, как дембеля и посылки отбирали и за водкой гоняли (в грелках водку проносили) и носки им стирал. Рад был, что живым вернулся. Тех, кто не подчинялся колотили, как боксёрскую грушу.
– А у меня сосед, такой двухметровый и стокилограммовый, попал в часть и сразу сказал: кто меня тронет – прибью. Те и отстали.
Были и другие страшилки. Сергей вспомнил и усмехнулся. Ничего дембелю объяснять не стал. Спросил только:
– А каким-то способом с ним можно наладить контакт?
– Ну, разве что показывать свою слабость, усталость, падать, спотыкаться. А то ты, как робот, всё выполняешь, а это его ещё больше бесит.
Под Новый год выстроив группу провинившихся на плацу, сержант, ухмыляясь, собственноручно вручил им посылки от домашних. Вид у коробок был такой, будто ими играли в футбол. Сквозь дыры вываливалось содержимое. Вдобавок внутри всё было залито грязной водой. А потом была передышка – сержант уехал в отпуск.
Лена оглядела полупустой автобус, уселась поудобнее в кресле, раскрыла книгу, но читать не хотелось.
"Почему мне так грустно? – подумала она. – И в универ ехать не хочется. Потому, что уезжаю от родных? Нет. Наверное, грустно оттого, что закончились праздники. А прощаться с кем-то или с чем-то всегда грустно. Вот и город как-то погрустнел без гирлянд, нарядных ёлок, фигур Дедов Морозов, Снегурочек, оленей… И люди опять скучные, тихие. Видно, отдыхают после веселья. Интересно, а смогли бы люди и дальше веселиться, петь, шутить, если бы праздники длились месяц или год? Нет, не смогли бы, наверное".
В коридорах общежития тоже было пусто. Не зря так удивилась Матрёна Свиридовна на входе:
– Чего так рано заявилась? Ваши только к вечеру соберутся, а некоторые и утром прибегут.
– Билетов на вечерний автобус не было.
– А… Понятно, – ответ вполне устроил вахтёршу.
Но Лена приехала ранним воскресным автобусом вовсе не из-за билетов. Она боялась, что Серёжа позвонит ей, когда она будет ехать в транспорте. А разговаривать с любимым, когда тебя слушают чужие люди, она бы не сумела. Значит, пришлось бы ограничиться дежурными фразами. Сергей звонил ей только по выходным. В другие дни почему-то не удавалось. И она с нетерпением ждала эти звонки.
А пока решила навести порядок в комнате. Поснимала все новогодние украшения, выбросила пожелтевшие сосновые ветки, вытерла пыль, вытряхнула коврик. Умылась и села пить чай. И тут раздался долгожданный звонок. Они проговорили почти час. Сергей сообщил, что он в увольнении, сидит в кафе, у него всё хорошо. Лена сказала, что ей очень жаль, что он так далеко. Он просил её набраться терпения, не волноваться, просто ждать. Вот уже три месяца прошло, осталось всего девять. Лена не рассказала о своём плане на лето – боялась сглазить. Но тут же заявила Сергею, что стала ужасно суеверной. Таня, заметив, какая счастливая ходит Лена после звонков Сергея, посоветовала заколоть булавку где-то на одежде от сглаза.
– Представляешь, я после каждого твоего звонка закалываю булавку, и теперь вся в них как ёжик.
– Главное, к магнитам близко не подходи, – серьёзно посоветовал Сергей, – а то прилипнешь и станешь трепыхаться, как бабочка. Кто тебя освободит? Я далеко.
– А ты к местным девушкам близко не подходи!
– Да? Почему раньше не сказала? Я не знал, что нельзя.
Весь