— До конца слушать надо было, — пробурчал Ерастов. — Любимые-то любимые, но у неё на них аллергия.
Я уже начал догадываться, что сейчас прозвучит, и дядя Саша подтвердил:
— Мы даже за столик в ресторане усесться не успели, — он взял в руки зелёный шар и повесил на нижнюю ветку, — я ей подсолнухи под нос сунул, и её тут же стало раздувать как шарик.
Представил себе эту картину, а Ерастов продолжал:
— Она пятится, а я за цветами не вижу ничего, и тычу ими ей, говорю, бери, ты что, а она руками машет.
Он вздохнул, скатал силой огромный снежок — запчасть от снеговика — и запулил его за ёлку по навесной траектории. Оттуда донёсся удар и вскрик Абаимова.
— А потом она упала, и только тут я понял, что произошло. Полночи в больнице провёл, ждал, когда её отпустят, — дядя Саша закинул второй снежок размером с круг сыра и печально посмотрел на меня. — Аллергию же долго лечат да? Она потому так долго не выходила ко мне?
— Не знаю, — протянул я, — у Лиры спросить надо.
Хотя, если так подумать, раз меня на ноги ставят за минуты, то Кристина Воисветовна, скорее всего, просто ждала, когда ухажёр уйдёт. Но говорить об этом я не стал, потому что лицо дяди Саши расцвело надеждой.
— Точно! — обрадованно воскликнул он и, уже тише, добавил: — как думаешь, может, порекомендовать ей Лиру, как специалиста?
Ответить я не успел. На крыльцо пансиона вышел Родион, и планы насчет манёвров на любовном фронте остались невысказанными.
— Санька, — прокричал Родион вполне себе добродушно, — там новости начинаются. Ты просил напомнить, да и стол уже накрыт.
Мы оставили игрушки на улице и, исходя паром от просушки силой, ввалились в столовую. За столом собрались все обитатели пансиона. С удивлением увидел, что и Евгений Михайлович тоже здесь. Видимо, вернулся из командировки.
Не успел я поздороваться с бойцами Жичкина и психотерапевтом, как все, словно по команде, отвернулись от телевизора и уставились на меня. А за их спинами спокойно, но деловито говорил с экрана ведущий новостей:
— Благодаря подвигу мичмана Службы Безопасности Флота, имя которого засекречено в целях личной безопасности, в Империи были выявлены не только злостные нарушения в сфере организации лотереи, но и группа заговорщиков, нацелившаяся совершить государственный переворот.
— Напомни, Ростислав, ты же до Гусь-Налимска мичманом был, да? — задал вопрос капитан Жичкин.
— Силы Императорского рода, при поддержке союзников, провели военную операцию, и все злоумышленники были задержаны и доставлены в столицу.
— Ты достойный сын своего отца, — Жичкин встал из-за стола и направился ко мне, протягивая руку. — Горжусь, что мы знакомы и вместе на Святогоре…
Он оборвал речь, и приобнял меня, когда наши ладони соприкоснулись. Его бойцы, все, кто помогал нам с Лирой в войне против Раксы, подходили ко мне по очереди и молча, с улыбками, повторяли его действия. Хлопали меня по плечам.
Я механически пожимал руки и не знал, что сказать. На лицах сослуживцев застыло торжественное выражение. Их глаза сверкали. А у меня в горле застрял ком. Потянулся, было, за стаканом воды, чтобы выпить и ответить что-нибудь подходящее моменту, как на предплечье запиликал коммутатор.
Бросил на него взгляд и увидел входящее сообщение безопасности. В бывший кабинет Гривасова кто-то проник.
Глава 19
Ещё час назад я возмущался и пребывал в раздражении из-за того, что мне придётся работать в кабинете Гривасова. Сейчас же я возмутился, что кто-то влез в МОЙ кабинет. С каких пор я присвоил его, и стал считать своим, я и сам себе не смог бы ответить.
Ерастов всё понял по моему виду. Дал команду Жичкину «к бою», а сам обратился ко мне:
— Что там? — за его спиной бойцы отцовского отделения выходили из столовой и расходились за оружием, и доспехами по своим комнатам.
— Мне надо в штаб безопасников, — вскочил я с места, — кто-то проник в мой кабинет.
Лира вздохнула и смиренно потянулась за едой, а дядя Саша поднялся следом за мной.
— Абаимов, Жичкин за старшего, — он пошёл за мной в гостиную. — Я с тобой поеду, с каких пор у тебя там кабинет?
— Не совсем мой, — пояснил я на ходу, — Растеряшев дал задание, и кабинет Гривасова. А теперь туда проникли и сработало только личное оповещение.
— Вызывай группу реагирования…
— Нет, — я открыл дверь и, как был в повседневной форме, без куртки, вышел наружу, — если ты со мной едешь, то сначала прибудем на место, а потом вызовем. Нельзя спугнуть.
— Стой, — дядя Саша в пару шагов догнал меня и придержал за руку, — ты так собрался идти?
Вообще, я собрался бежать. Пусть и нельзя пользоваться силой, но организм уже не тот, что раньше. Потому я не боялся замёрзнуть. А то, что я без оружия, так Ерастов сам сказал, что поедет со мной. Если не хватит его сил, то мне никакая винтовка не поможет. Ну а тесак, после года приключений, был со мной всегда.
Только я хотел объяснить это дяде Саше, как он опередил меня и указал в сторону парковки:
— У меня автограв припаркован, полетели.
Снег разметало телекинезом. Тепловое воздействие удалило с дороги лёд. Мы пробежали до парковки и Ерастов, сдувая силой снежный покров с кузова, открыл дверцу спортивного антиграва. Я нырнул в салон. Пристегнул ремни, и мы, без прогрева двигателя, взлетели ввысь.
— Рассказывай, — бросил дядя Саша, и я поделился с ним прошедшими событиями.
По ходу рассказа я понял, что стоит уведомить Растеряшева. Связался с ним, и он сообщил, что встретит нас на месте.
На сердце стало совсем легко. С Ерастовым и полковником мы справимся с любым противником, если, это, конечно же, не кто-то сопоставимый силой с Меньшовым. Но таких монстров на базе просто нет. Валентин Севович единственный человек здесь, да и на планете, насколько я знаю, чей индекс развития превышал семьдесят пунктов.
— Весело, — это всё, что обронил дядя Саша в ответ на мой рассказ. Да он и времени не было, на более продолжительные разговоры.
Только он проговорил, как мы пошли на снижение. Автограв