— Твой род? — парень приподнял бровь. — А тут, смотрю, все то же самое. И как же ты меня освободишь?
— Узнаешь. Но сперва поклянись, что спасешь нас!
— А ты не обманешь?
— Дворяне — не обманывают, — важно и гордо заявил мальчик. — Дворяне всегда держат слово. Так что клянись!
— Ладно… — с неохотой проворчал здоровяк. — Клянусь, что спасу вас.
— Вытяни руки.
Захар вытянул. Алексей произнес в уме заклинание коррозии и коснулся цепи толщиной в два его пальца. Сей же миг металл изошел бурыми пятнами и рассыпался под собственным весом.
— Ни хрена себе… — гость ошалело уставился на браслеты, что ржавым песком стекали с кожи. — Уж не знаю, как ты это сделал, но — спасибо. И счастливо оставаться.
Он взял под козырек и повернулся к окну.
— Эй! — в сердцах крикнул подросток. — Ты обещал!
— Мало ли, что я обещал. Я — не дворянин. И слово держать не обязан. Всего хорошего.
— А ну стой! — совсем по-взрослому рявкнул мальчишка. — Я приказываю тебе немедленно исполнить свою клятву!
— Мамке своей приказывай.
Гость шагнул к окну, но вдруг согнулся в три погибели и обхватил руками голову. Впервые за долгие годы он услышал в мозгу не поучительно-настырный тон электронного помощника, а гневный и властный голос, сопротивляться которому оказалось сложнее, чем тысячи командных матриц.
«Исполни свою клятву. Защити род Титовых. Иначе нигде и никогда не сыскать тебе покоя!».
— Зараза… — здоровяк выпрямился и хрустнул плечами. — Похоже, отвертеться не получится… Ладно, шкет — показывай, кто там вас обидел.
Глава 2
Защитных рун хватило всего на пять ударов, после чего Лука вышиб заклинанием дверь и вошел в гостиную. Ева бросилась на него с огненным клинком наперевес, но сосед сшиб ее с ног струей воды. Когда же девушка попыталась встать, руки и ноги поросли толстыми ледяными скобами и намертво примерзли к полу.
Раненая в плечо горничная навела на ублюдка ружье. Тот не глядя повел пальцами, и оружие стало вдвое короче — магия Земли разрезала металл, точно свежий хлеб. Несмотря на отчаянное сопротивление, стволы навелись на побледневшее лицо, а курки взвелись сами собой. И теперь лишь злая воля колдуна отделяла служанку от страшной смерти.
— Не надо, — Ева тянула время в тщетной попытке освободиться, но запас силы почти иссяк. — Пощади ее.
Лука пружинистой походкой подошел к Сергею Ивановичу — тот лежал у камина и хватал ртом воздух. Остатки его дара уходили на слабый целебный свет, что удерживал сердце от неминуемого разрыва, и никакой опасности мужчина уже не представлял. Так что рыжий щеголь спокойно шагнул к баронессе, присел на корточки и поднес ладонь к уху:
— Ты что-то сказала, милая? А то я, знаешь ли, немножко оглох от пальбы.
В помещение, довольно гогоча, вошли наемники и оценивающими взглядами осмотрели нажитое за долгие годы добро.
— Эй, босс, — сказал один с заметным английским акцентом — похоже, в Старый Свет хлынули не только бывшие колонисты, но и местная шваль, спасаясь от быстрого и очень сурового американского правосудия. — Нам бы эта девка край пригодилась. Пар выпустим — а потом и прикончим.
— Не трогайте ее… — повторила Ева, давясь бессильной злобой — не столько из-за глумливых ухмылок налетчиков, сколько из-за собственной беспомощности.
Баронесса еще со школы училась лучше Луки, а магистры считали ее потенциал заметно выше, чем у постоянного прогульщика, повесы и дебошира. И вот теперь эта бестолочь уложил ее на лопатки, как ребенка, а она не может даже пошевелиться.
— Все равно не слышу, — хмыкнул мучитель. — Чего-то явно не хватает.
— Пожалуйста… — процедила пленница сквозь стиснутые зубы.
— Ох, как это мило… — Лука скорчил издевательскую улыбку. — Только вот никак не возьму в толк. С чего бы вдруг такой важной птице, как ты, унижаться ради холопки?
— У нас в семье слуги, а не холопы, — выпалила девушка. — В отличие от вас, чертовых рабовладельцев!
— Какая жалость, — рыжий выпятил губу. — Придется мне огорчить и тебя, и парней. Ведь ни холопок, ни служанок мой дражайший папенька в своем наказе не упоминал. Как и твоего отца. Только ты, моя радость, и твой увалень-братец. Так что — ничего личного. — Ублюдок ощерил мелкие острые зубы и щелкнул пальцами перед слезящимися глазами. — Бум!
— Нет!
Яростный крик утонул в грохоте дуплета. Аксинья отчаянно вскрикнула, комнату заволокло белым дымом, и вместе с непроглядной пеленой наступила тишина, нарушаемая лишь ревом ветра и шелестом дождя.
Ева закашлялась, и покрасневшие скулы окропили слезы — отчасти от едкой гари, отчасти из-за смерти служанки, с которой они вместе выросли и стали очень хорошими подругами, почти что сестрами, если бы не нужда строго следовать этикету и блюсти определенную дистанцию между хозяйкой и слугой.
Наемники же наслаждались дымом, как дорогим табаком. Втягивали его, довольно крякали и скалили желтые козлиные зубы.
— Ну что, парни, — самодовольно крякнул толстяк с куцей бороденкой, больше похожей на то, что обычно росло ниже пупка. — Айда глянем, как ей башку разворотило. Сдается мне, там дыра размером с яблоко.
Баронесса смежила веки и затряслась от беззвучного плача. И дело даже не в убийстве доброй девушки — а в том, что отец — на очереди, а их с братом ждет участь куда хуже смерти. Участь рабыни для плотских утех и пушечного мяса, в которое превратят Алешу аккурат ради подобных заданий.
Налетчики шагнули вперед, похихикивая и подбадривая друг друга, и в этот момент в комнату ворвался свежий ветер и чуть развеял белесую завесу. И сквозь нее внезапно проступила широченная двухметровая фигура, невесть откуда взявшаяся прямо посреди гостиной.
— Фу-ты, елы-палы… — здоровяк сплюнул и помахал ладонью перед лицом. — Вы тут что, все еще порохом стреляете? Я уж и забыл, как он воняет.
Бандиты в ступоре переглянулись и вскинули револьверы и дробовики. Как оказалось, амбал стоял перед обомлевшей от ужаса служанкой и внимательно наблюдал за противниками, не обращая никакого внимания на рваные раны на левой ноге.
Имплантат-анализатор фиксировал