— Разве Захар не велел вам оставаться во дворце? — удивился мореход.
— Велел, — баронесса улыбнулась. — Мне уйти?
— О, нет, — капитан магией Земли превратил часть переборок в стальные щупальца и вцепился ими в штурвал. — Продержитесь хотя бы пару залпов — мы почти у цели.
— Есть!
От второй канонады колдунья упала на колено. От третьего — отлетела к стене, едва не кувыркнувшись через голову и сшибив спиной тяжелое кресло. Из носа хлынула кровь, легкие залило огнем, а грудь пронзила нестерпимая боль, но выигранного времени хватило, чтобы осуществить задуманный маневр.
— Внимание! — крикнул Алабин. — Право руля!
Идущее на всех парах судно резко вильнуло, совершив некое подобие полицейского разворота, и ударило крейсер борт в борт — да с такой силой, что порвало швартовочные канаты и толстенные якорные цепи.
«Арканзас» врезался в соседний причал, почтовик навалился на него, словно пьяный товарищ, но из-за «плоского» соударения броня корпуса отделалась длинными царапинами. В общем и целом, все прошло согласно изначальному плану — инерция слепила посудины воедино и не позволила разойтись, несмотря на бушующий шторм. И как только качка от тарана поутихла, из трюма «каракатицы» вырвался десант, перевалил через фальшборт и захлестнул засевших за ним морпехов.
— На абордаж! — взревел Сабуров, орудуя двумя палашами разом. — Смерть захватчикам!
Пока на палубе разгорался бой, Захар стрелой пронесся в трюм, открыл клетки с пленниками и опустил носовую аппарель.
— Уходите, — парень указал мечом на трап, но никто не шелохнулся — обнаженные люди самых разных рас жались друг к другу в тесных зловонных камерах и со страхом и непониманием смотрели на освободителя.
— Goaway! S’en aller! — повторил он на английском и французском. — Быстрее!
Местные узники первыми пришли в себя и со всех ног рванули на выход. Немногочисленные аборигены, которых янки умудрились наловить где-то по пути в Ялту, остались на своих местах. И судя по выпавшим зубам и сыпи на коже, бедолаги страдали от цинги. Скорее всего, их взяли как добычу у побежденного пирата или контрабандиста, что в изобилии курсировали в Черном море.
— Вы наш новый хозяин? — спросил пожилой чернокожий раб с поседевшими лохмами.
— Нет, — киборг сжал кулаки. — У вас больше нет хозяев. Вы свободны.
— Но что нам теперь делать? — бедолаги выглядели так, словно впервые слышали это слово — свобода.
Схожим образом ведут себя медведи, с детства росшие в неволе. Если вернуть их в дикую природу, они какое-то время будут ходить кругами вдоль несуществующих прутьев, потому что просто не умеют вести себя иначе.
Никого не напоминает?
А, Захар?
— Бегите из города и зовите помощь. Сообщите всем, кого встретите, что тут происходит. И торопитесь — скоро здесь будет смертельно опасно.
Старик заговорил на своем языке, и рабы беззубо заулыбались. И только потом побрели прочь, вытянувшись длинной вереницей и выставив перед собой сведенные запястья, хотя на них уже не было оков. Проходя мимо пришельца, мужчины отрывисто кланялись, а женщины смущенно касались ладонями заросшей щеки и тут же ускоряли шаг. Захар смотрел им вслед, но уже не спрашивал бионический модуль, почему в груди сжимает все сильнее.
«Впервые в жизни я делаю что-то хорошее, — пронеслось в голове. — И мне это нравится».
На борт поднялись стрелки и чародеи, что устроили засаду в порту. И янки далеко не сразу заметили, что оказались зажаты с двух сторон, а когда поняли — стало поздно метаться. Тиски сомкнулись — надо лишь надавить на них и выжать из выродков все дерьмо.
Убедившись, что соратники прекрасно справляются и сами, Захар поспешил на мостик, чтобы уничтожить командира этой чертовой посудины и тем самым принудить экипаж к сдаче. Киборг вновь чувствовал себя в самом начале службы, когда ему поручали устранять мелких и неопасных сошек. Тогда охота выглядела примерно так же — только парень опустошал целые корабли в одиночку, без помощи вооруженных отрядов.
Но сейчас он не испытывал ни угрызений, ни сожалений, что частенько одолевали его в прошлом. Ведь теперь он не казнил неугодных (и зачастую невиновных) вместе с прислугой и придворными. А избавлялся от коварного и крайне жестокого врага, что пришел на его землю грабить, насиловать и убивать. А значит, никаких сомнений — только благородная ярость.
Перебив по дороге всех, кто осмелился оказать сопротивление, охотник вышиб бронированную дверь и ворвался на мостик. Отсек пустовал — все офицеры сражались на палубе, но капитана среди них Захар не заметил. Значит, он все еще где-то здесь — или прячется, или (что вероятнее) подкарауливает врага.
Киборг осторожно тронул поворотное колесо — к удивлению, дверь в личные покои оказалась не заперта. Она вела в залитую мраком каюту, посреди которой в кресле развалился Райдер, держа в руке еще дымящийся револьвер, а между ног — початую бутылку бурбона.
Голова ублюдка свесилась на грудь, шляпа валялась на полу, а звездный флаг позади мертвеца щедро забрызгало кровью и мозгами: выстрел из colt navy в пасть — это вам не шутки.
— Жил грешно — подох смешно, — верзила не удержался и плюнул янки на плешь. — Туда тебе и дорога.
Затем взял окровавленную шляпу, сорвал со стены изгвазданную тряпку и кошкой взлетел на орудийную башню. Поднял полотнище высоко над головой, и над палубой прокатился зычный голос:
— Surrender! Your captain is dead!
Немногочисленные выжившие американцы задрали головы. Полосатое полотнище вспыхнуло и развеялось серым пеплом, а шляпа спикировала на влажные от крови и дождя доски. Судьба предводителя стала понятна без лишних слов.
Солдаты переглянулись и бросили оружие к ногам победителей. После чего работорговцев выстроили цепью и под конвоем отвели в казематы. Теперь выродки на своих шкурах узнают, каково это — быть узником на корабле.
— Крейсер наш! — рявкнул охотник под