– И зачем ты устроил эту сцену? Она же дико разозлилась, едва не выгнала нас!
– Эхе… – довольно ухмыльнулся Яшма. – Не выгнала бы, точно говорю. Вышла из себя, да, зато быстро раскололась и все выложила. А так бы юлила добрый час. Тебе оно надо?
Норма пробурчала что-то о сомнительных методах, но больше сердиться не стала. Все же она отходчивая, пусть и строит из себя порой саму строгость.
Снаружи их дожидались лошадь и Фундук. Вернее, лошадь старалась как можно сильнее оттянуть привязь и оказаться как можно дальше от кованого забора, где ее оставили, а вот кошкан затеял мериться силами с собратом, что охранял здание. Оба зверя утробно завывали, прохаживаясь вдоль прутьев, выгнув спины и распушив шерсть, отчего казались вдвое крупнее обычного. Изредка вой срывался на грозное шипение и демонстрацию длинных клыков или кто-то бил лапой по преграде, как бы досадуя, что не может добраться до оппонента, чтобы навалять ему как следует. На эту картину с живым интересом таращились стражники «Тезауруса» и, кажется, даже делали ставки.
– Отставить битву. – Лес привычно оттянул ездового кошкана за шкирку. Тот мгновенно угомонился, чем разочаровал стражей. – Зрелища не будет, – рыкнул на них Яшма и сел зверю на спину.
Норма, тем временем, с грехом пополам успокоила лошадь и взобралась в седло.
– Если ты такой хитровыделанный, давай предлагай, как быть дальше, – устало сказала она, равняясь с кошканом.
– Дальше мы едем домой, сестрица. Видишь, вечер уже. А с утра решим.
Норма было возразила, что вредитель атакует мануфактуру по ночам и им бы, по-хорошему, сразу устроить засаду, но быстро сдалась.
Хорошее слово «дом», не ко всему его применишь, но именно так Лес называл сыскное управление, что стояло на Малой Присутственной, и ничего в груди не екало в противоречии. Славно.
* * *
На самом деле Норма рассудила, что пока три составляющие дела – мануфактура, ее хозяйка и Павлина Павловна – находятся в относительном равновесии, взрыва не будет. Да и Лес хоть и бахвалился хорошим самочувствием, но восстановление еще не закончилось, и она видела испарину на его высоком лбу. Брату следовало отдохнуть.
Еще она хотела хоть на словах, но отчитаться перед Петром Архипычем, но в управлении его уже не оказалось. Потому они с братом отправились наверх, в жилые комнаты, где полагали попить чаю и обсудить планы на завтра. Норма с содроганием представляла, как зарос пылью второй этаж и высохло их несчастное растение, так что их ждала еще и вечерняя уборка.
Однако дощатый пол в коридоре был подозрительно чист. Лес, не обратив на это обстоятельство внимания, сразу двинулся в сторону комнаты юношей, чтобы оставить там мундир и сапоги. Не успела Норма последовать его примеру, как брат завопил:
– А ты что тут забыл?!
За доли секунды в сердце вспыхнула невозможная надежда.
– Илай! – воскликнула она, разворачиваясь на каблуках. Но искра радости тут же угасла.
На узкой койке у стены, где раньше спал Янтарь, вытянулся Октав.
В домашней одежде. Растрепанный. В окружении конфетных бумажек и с книжицей «Что в кармашке у графини?» в руке.
Трое геммов несколько секунд мерили друг друга изучающими взглядами.
Потом Октав медленно, точно пирог в печи, начал наливаться румянцем и сунул затрапезный томик под тюфяк, будто что-то непристойное.
– Вы уже вернулись… Мне никто не сказал.
И, неуклюже поднявшись с койки, встал перед Лесом, который был выше Турмалина на добрую пядь.
– Я…
И тут Лестер порывисто притянул Октава к себе за плечи и стиснул в медвежьих объятиях так, что инквизитор только охнул.
– Спасибо тебе, брат. Если бы не ты… В общем, спасибо.
Октав похлопал его по спине то ли в ответ, то ли намекая не душить.
– Не стоит благодар… кхе.
Наконец Лес его отпустил, а Норма поняла, что все это время стояла, скрестив руки на груди.
Она прекрасно помнила, будто это было пару часов назад, как Октав обездвижил взбесившуюся Рахель и расквасил ей нос. А после заявил, что уходит из Инквизиции. Только, раз за разом прокручивая ту сцену в голове, Норма каждый раз задавалась вопросом – возможно ли это? Служба геммов пожизненная, и не им выбирать, где ее нести.
– Октав… – начала она, толком не зная, что сказать, как спросить. – Не хочешь объясниться?
– Пожалуй. – Он запустил пальцы в волосы. – В общем, меня перевели и…
– Да что мы как нелюди какие тут в дверях стоим! – повысил голос Лес. – Я сейчас метнусь по-быстрому… Норма, дай денег!
– Не дам!
– В кубышке есть и моя доля, – напомнил брат, и ей пришлось сдаться. Конечно, она понимала, чем все кончится, и упираться значило бы обидеть Леса. А такой ошибки она не хотела повторять.
– Только не бери слишком много, – попросила она. – Нам завтра же надо раскрыть это дело.
Довольный Лес умчался, сжав в кулаке три серебряные монеты, а Норма отчего-то заперлась в девичьей. Даже дверь спиной подперла. Ей было не по себе, еще хуже стало бы, реши Октав поговорить с ней наедине, но он даже не попытался. Что ж, это к лучшему.
После всего, что случилось, она решительно не знала, как к нему относиться. Да и не хотела знать.
Чтобы успокоить нервы, она взялась за тряпку и принялась вытирать пыль с подоконника, изголовья кровати и сундучков. Когда она дышала на пятнистое зеркало, пытаясь привести его в достойный вид, раздался топот мягких сапог Леса вверх по ступеням управления.
– А самовар себя сам растопит? – крикнул брат из общей «столовой». – Ладно, он и не нужен. Идите все сюда!
Хоть Норма и выдержала паузу, все равно столкнулась с выходящим из комнаты Октавом нос к носу.
«И что же, теперь так каждый день?» – мысленно ужаснулась она.
Потоптавшись на месте, Турмалин сделал жест рукой, как бы предлагая ей пройти первой, хотя в коридоре вполне могли разойтись и трое. Но Норма только отвела глаза и поспешила к столу.
Она ожидала, что Лес притащит бутыль, но он решил не мелочиться и взял бочонок высотой по колено.
– Это что?.. – оторопела она.
– Да медовуха же! – Он постучал пальцем себе по виску. – Чтобы голова не болела. Просто пей в меру.
Норма покраснела, вспоминая тот вопиющий случай собственной безответственности. А брат, как ни в чем не бывало, напевая, крутился у накрытого кружевной скатеркой стола, раскладывая закуски – фаршированные рубленым беконом запеченные картошины и крохотные пупырчатые огурчики. Похоже, Яшма не испытывал ни малейшей неловкости и действительно наслаждался возвращением на