Фрося не ответила, лишь тихо вздохнула. А Егор продолжал:
– Сейчас мать не бьёт уже?
– Нет, перестал. Замахивается, а не ударяет. Мама довольна, а Тимошка-братишка просто молится на тебя, Егорушка. – И с нежностью поглядела на заросшее бородой лицо мужа.
Егор подумал, что ему досталась золотая баба. Она не выдаст, не продаст, всё стерпит и всё простит. На душе как-то защемило, и он вздохнул.
– Стало быть, моё битье ему и всем вам помогло. Значит, всё я сделал верно! Мы народ наглый и, узрев слабину, пользуемся ею.
– Ты же так не поступаешь, – глянула благодарная женщина на него своими серыми мягкими глазами.
Парень не выдержал и чмокнул жену в щеку. Она зарделась и проговорила:
– Что ты делаешь, Егорушка! День ведь!
– И что с того? – Парень схватил её на руки и понёс на кровать. Его желание разгоралось с каждым шагом, а она тихо причитала, слабо отбиваясь и боясь оскорбить его.
Егор овладел ею бурно, страстно и с удивлением заметил, что Фря тоже ощутила восторг, но тщательно пыталась его скрыть. На что он заметил без насмешки:
– Не дури, глупая. Не насилуй себя никчёмными моралями. То все наши попы придумали. Так легче с нас спрашивать.
– У тебя, наверное, было много женщин, да?
– Я и не скрываю. Были, и что?
– А у меня ты первый. Понятно теперь?
– То ни о чём не говорит. Женитьба не должна тут же переходить в обыденность и скуку. С Анной было совсем иначе… – Проговорив это, спохватился, но было поздно.
Жена затихла и мышкой лежала рядом, словно и не дыша.
– Да ладно тебе! Что было, то прошло и быльём поросло. Не переживай.
– Ты её любишь?
– Может быть. Но это уже ничего не значит. У нас с тобой семья, скоро будет прибавление. Вот дом построим – и заживём… А что былое вспоминать? Оно прошло уже.
Парень принялся ласкать её. Фря лежала безучастно. И всё же Егор успел заметить её возбуждение и усилил ласки. Потом юная жена нежно обнимала его и что-то шептала на ухо, а он тихо посмеивался, зная, как она краснеет и смущается. Хотел посмотреть на неё, но сумерки уже заполнили помещение. Да и Фря спохватилась, заметив:
– Корову пора доить, Егорушка. Пусти, а то темно будет!
Она ушла, бросая странные взгляды на него, а сам Егор лежал и блаженно усмехался в усы и бороду. И подумал удовлетворённо: «А что, я вполне доволен теперешней жизнью. Тихо, спокойно, и лишь работать приходится от зари до зари. Зато всё на себя, и это так здорово! Ты, Фря, молодец! Мы ещё заживём!»
Он незаметно заснул, и сны его были сумбурные, малопонятные, но какие-то радостные и приятные. Проснулся он в тишине и услышал тихое дыхание жены. От неё пахло парным молоком, коровником и вообще хозяйством, и этот запах не показался ему неприятным. Он стал родным. И в душе Егор ощутил покой.
Глава 22
Шестнадцатилетний Тимошка, брат жены, устало присел на венец сруба и, щурясь на солнце, прогнул усталую спину. Недалеко тюкал топором Егор в одном исподнем.
– Что, притомился малость? – спросил Егор, тоже распрямившись.
– Есть маленько, – ответил юноша. – А ты, Егор, дюже здорово выглядишь! Ишь руки и плечи какие сильные у тебя. И не устаёшь, наверное… – В голосе Тимошки звучали восхищение и зависть.
– Подрастёшь, и у тебя всё такое будет. Нарастёт, не беспокойся. А что Фря так долго торчит у матери? Или батя что удумал?
– Не, Егор, батя стал тихим. Ты его здорово проучил, спасибо тебе. Даже пить стал меньше, слава Богу! – И истово перекрестился. – Хоть мать вздохнула свободно.
– Сами винные были. Многие так ставят себя, когда слабину родных видят. Мотай на ус, парень. А я решил в город съездить. Кое-что прикупить надо. В хозяйстве многое потребно. Да и жене хочу город показать. Говорит, что ни разу не была там.
– Так и я туда не ездил, – грустно ответил Тимошка и вздохнул.
– Так езжай с нами. Через три дня выезжаем. Пустят?
– И просить не стану, – с сожалением ответил юноша. – Тятька никогда не разрешит. А маманя и того хуже. Боятся они города.
– Бояться его нечего. А коль я попрошу за тебя?
– Тогда отпустят. Они тебя уважают. Особливо маманя. Попросишь? – Глаза Тимофея заблестели радостной надеждой.
– Сегодня и схожу к вашим. Давно не бывал.
А Фря в это время никак не могла прервать затянувшуюся беседу с матерью.
– А с чего это у тебя такая физиономия светлая? – с подозрением спросила мать у дочери. – Муж что подарил интересное?
– А как же, матушка! Он мне счастье подарил! Разве этого мало? – Лицо женщины засветилось. – Мы стали так хорошо жить, матушка! Жду не дождусь, когда смогу подарить ему сына. А ждать ещё долго!
– Всему своё время, – буркнула мать. – Не бьёт?
– Что вы, матушка! Даже не ругаемся. Я его очень люблю! А в постели какой он!
– И ты такое смеешь говорить матери, негодница! Замолкни!
– Вот вы опять, – притихла Фря. – Егор так не считает, и я с ним согласна.
– Свят, свят! Господи, прости ты дуру этакую! Соромницу, бесстыдницу и грешницу! Завтра же иди к попу и вымаливай отпущение грехов! Прибью!
– Матушка… – только и смогла вымолвить дочка. – Как с таким идти к попу? Да и не грех то, Егор так говорит. А я ему верю, матушка!
– Замолкни, греховодница! И Егор твой грешник, гореть ему в адском огне! Уйди с глаз моих долой, а то прокляну!
Вытирая концом косынки слёзы, Фря поспешила покинуть отцовский дом и до самого своего участка всхлипывала. Лишь заметив своих мужчин, постаралась придать лицу спокойное выражение. Однако Егор, пристально посмотрев на жену, спросил:
– Что стряслось? Опять отец?
– Нет, ничего. А тятьки даже дома не было. Просто с матушкой поспорили.
– Не бери в голову, Фроська, – весело заметил братец. – Она всегда с тобой спорила. Утрясётся.
– А ты чего такой весёлый? Что у вас тут?
– А то, что Егор берёт меня с вами в город! Ты матери сказала?
– Сказала. А тебя отпустят? – Фря сильно в этом сомневалась.
– Егор обещал упросить. Отпустят, куда они денутся…
– А не боишься? Мне страшно!
– Ну и дура! Чего бояться? Там такие же люди живут. Вон Егор, что он, иной?
С этим Фря должна была согласиться. И ушла в дом, спеша избавиться от пытливого взгляда мужа. Брат с некоторым пренебрежением проводил сестру глазами.
Егор не сомневался в успехе